Софья Голицына - Нам не дано предугадать [litres]

Моя семья находилась в безопасном месте примерно в 1600 верстах от Омска, и я был уверен, что я легко доеду до них и в случае необходимости переправлю дальше на восток. Я считал своим долгом делать свое дело до конца. Моя ответственность становилась все тяжелее и тяжелее из-за нового врага, с которым приходилось бороться, – сыпного тифа, этого неизбежного спутника войны, скученности и бедности. Вначале это способствовало большевикам, но потом ударило и по ним. Благодаря твердой дисциплине с этим врагом легко справлялись во время Отечественной войны, но, когда военная дисциплина ослабла, а с медикаментами стало туго, задача усложнилась. Красный Крест взвалил ношу на свои плечи и делал все, что мог, приспосабливая поезда, организуя госпитали и общественные бани на железнодорожных станциях, добывая материалы и аппаратуру для дезинфекции. Все эти меры помогали до известной степени, но эпидемия постепенно разрасталась и перекинулась на гражданское население.

В начале ноября 1919 года, после нового поражения наших войск, был отдан приказ об эвакуации Омска. Это было концом правления Колчака. Где кончится отступление? Где будет линия фронта и где разместится правительство? На эти вопросы никто не мог ответить. Одной из возможностей был Иркутск, но он был почти на 3000 верст к востоку, и казалось маловероятным суметь поддерживать в армии дисциплину при таком длинном отступлении, в особенности потому, что путь пролегал по районам, охваченным восстаниями.

Эвакуация Омска была поспешной и беспорядочной. Было трудно изыскать железнодорожные вагоны для всех, кто хотел бежать, и для всего того груза, который нужно было спасти от рук врага. За несколько дней до падения Омска мы с большим трудом достали состав для нашего госпиталя. Нагрузили его больными и ранеными солдатами, персоналом госпиталя, необходимыми припасами и оборудованием. Наш поезд тронулся накануне падения Омска, и, как я узнал позже, он был захвачен врагом несколько дней спустя на станции, где ждал своей очереди, чтобы ехать дальше.

Боясь как раз этого и зная по опыту, что значит передвигаться, да во время отступления, по единственной железнодорожной линии, когда длинные очереди поездов, скапливающихся на станциях, могут быть захвачены наступающим врагом, я предпочел ехать пока в санях, взяв с собой часть персонала и часть драгоценных медикаментов и хирургических инструментов. Если бы поезд с основной частью оборудования благополучно прошел, я не сильно отстал бы и легко нашел бы его, если же он был бы захвачен, у меня было достаточно оборудования, чтобы начать работу где-то на новом фронте.

Я сформировал небольшой обоз из двадцати саней с большим количеством лошадей и тридцатью людьми. Сани были нагружены тюками с оборудованием и пищей, а сверху мы устроили места для себя. 27 ноября мы начали наше путешествие. Большевистские авангарды были в нескольких верстах от города. Было видно, как они быстро продвигаются по равнине. Громкий взрыв около полудня означал, что красивый старинный мост через Иртыш взорван отступающими войсками. Часом позже пулеметы врагов начали стрелять по городу и отступающим отрядам.

Нельзя было терять ни минуты. Мы погоняли лошадей так быстро, как могли, и выехали из города с максимально возможной скоростью. Дорога была хорошей, покрыта толстым слоем снега, но мы не могли двигаться быстро по двум причинам: надо было беречь лошадей, так как маловероятным казалось, что мы сможем сменить их на свежих, и потому, что мы были не одни на дороге. Часть нашей армии отступала этой же дорогой, и часто, когда что-то случалось с передними санями, нам терпеливо приходилось ждать долгое время. Каждый, кто путешествовал таким способом, знает, как трудно и изнурительно для лошадей обходить остановившиеся сани по глубокому снегу на обочине дороги.

Итак, мы продвигались медленно, делая 4–5 верст в час, утешая себя мысленно, что враг вряд ли едет быстрее, к тому же, вероятно, слишком занят в Омске, чтобы предпринять немедленное преследование. К счастью, было не холодно, и мы с удовольствием дышали свежим воздухом и любовались великолепным зимним закатом, который обычно не замечали в суетливой жизни города. Успокаивала и мысль, что с каждым шагом лошадей я ближе к семье и дальше от врага. Я старался не думать о катастрофе, о крушении наших надежд на победу над большевизмом и освобождение России. Я смутно надеялся, что что-нибудь еще может произойти, чтобы спасти ситуацию, иностранная интервенция, новый приток энергии в разбитой армии, смена главнокомандующего – одним словом, чудо. В такую эпоху становишься фаталистом и начинаешь надеяться, что удары судьбы не всегда будут безжалостны. Противоречащие друг другу события следовали друг за другом с такой быстротой, что было невозможно определить их причины и их значение. Большинство из них казались совершенно произвольными и случайными. Это уже для историков разбираться во взаимоотношениях разных событий, следовавших одно за другим быстро, как в фильме. Мы, принимавшие участие в этих перипетиях битвы против большевизма, не можем ясно видеть их причины в прошлом или их значение для будущего.