Нина Левина - Дзюдо и кино

— Эх, Серёжа, — сразу же начал журить меня Алексей Иванович, — что ж ты раньше не пришёл советоваться? Нужна была тебе эта «Волга»?

— Но ведь я ничего не нарушил, — пытался я оправдаться.

— Тебе же блесну кинули, а ты — наивный дурачок, так попался.

— Что же делать, Алексей Иванович?

— Что теперь сделаешь? Иди на партком…

На парткоме я сразу же почувствовал напряжённую обстановку, все были настроены решительно и жёстко. Секретарь парткома бросал в мою сторону уничтожающие взгляды. Он первым взял слово после оглашения повестки дня.

— Товарищи коммунисты! К нам поступила жалоба из самого ЦК. Оказывается, в наши ряды затесался человек, недостойный высокого звания коммуниста. Это — Цыганков Сергей. Он нарушил основную мораль коммуниста и повёл себя нескромно — приобрёл «Волгу». ЦК требует жёстко наказать его за этот разлагающий проступок и исключить из партии!

— Вы же сами подписали моё заявление! — возмущённо попытался я возразить на это нелепое выступление.

— А ты должен был отказаться! — парировал мне секретарь. — Предлагаю, товарищи, всем высказаться по этому вопросу.

Первым взял слово Алексей Иванович:

— Товарищи коммунисты! Совершенно согласен с выступившим до меня секретарём. Сейчас мы все будем обсуждать безответственный проступок Цыганкова. Но должен вам напомнить, что раз на его заявлении есть резолюция директора киностудии и секретаря парткома, то и обсуждать мы должны в следующем ключе. И директор, и секретарь — стоят на более высоких должностях, чем Цыганков. Поэтому если мы примем решение объявить Цыганкову строгий выговор, то директора и секретаря мы должны исключить из партии. Если мы решим наказать Цыганкова просто выговором, то директору и секретарю мы должны объявить строгий выговор. Исходя из этого, предлагаю начать рассмотрение вопроса.

После этих слов члены парткома начали активно переговариваться, а секретарь парткома сошёл с лица и снова взял слово:

— Товарищи коммунисты, в общем-то, что тут обсуждать? Дело понятное. Предлагаю за этот проступок Цыганкову «поставить на вид». Давайте голосовать. Кто — «за»?

Все проголосовали единогласно «за». Мне «поставили на вид». Это означало устное предупреждение без каких-либо последствий. Одним своим выступлением Алексей Иванович спас мою шкуру. Я облегчённо вздохнул, но на этом дело не закончилось.

Через несколько дней после заседания парткома ко мне в кабинет вошли двое мужчин, представились специальными проверяющими из ЦК и уселись напротив меня.

— Вы, гражданин Цыганков, незаконно приобрели автомобиль «Волга» и обвиняетесь в превышении служебных полномочий, — объявил мне один из них.

— Я ничего не нарушил. Вот заявление, одобренное директором киностудии и секретарём парткома, вот протокол профкома с решением выделить машину. — Я достал из стола бумаги и предъявил их.

— Нам всё о вас известно, — даже не глядя, мужчины отодвинули документы в сторону. — Вы надавили на вышестоящих руководителей и запугали членов профкома. А теперь отвечайте на наши вопросы…

И посыпались вопросы один за другим: «за сколько продал „Жигули“?», «кто и сколько одолжил?», «кем работают родители?», «с какого года состоишь в партии?», «в каких отношениях состоял…?» и так далее. Перед собой я видел двух матёрых бывших отставников «бультерьеров» из родной конторы под названием КГБ, с холодным металлическим блеском в глазах. И понял, что всё более, чем серьёзно. Им не нужны были мои ответы, перед ними стояла задача —«загрызть» меня. Целый день длился перекрёстный допрос об одном и том же. В конце дня они остались не удовлетворены моими ответами и пообещали прийти завтра. В панике я побежал к Алексею Ивановичу и рассказал о своих посетителях.

— Вот видишь, Сергей, сколько последствий может повлечь за собой одно необдуманное действие! — Степанов нахмурился. — Что ж, будут спрашивать — отвечай…

Следующий день снова прошёл в перекрёстном допросе. К концу дня «бультерьеры» велели мне всё подробно изложить на бумаге. Как оформлял, что делал, где брал деньги. И завтра чтоб объяснительная была готова к их приходу.

Измученный двумя днями перекрёстных допросов, я отправился домой и засел за скрупулёзную объяснительную. Я писал всю ночь, переписывал, старался, чтоб всё было понятно. У меня получилось шесть листов подробного описания покупки злополучной «Волги». Как мне казалось — я полностью себя оправдал.