Нина Левина - Дзюдо и кино

— Сергей, у Быкова сложный характер. Зачем тебе такой худрук?

Но я настаивал на своём, и Путинцев был вынужден согласиться. Вместе с Лёней мы зашли к Альберту Григорьевичу в кабинет.

— Леонид Фёдорович, — торжественно провозгласил Путинцев, — предлагаю вам занять должность художественного руководителя объединения «Юность».

— Я согласен, — ответил Быков, — но должен вас предупредить, как только стану худруком — сразу же закрою все плохие сценарии.

— Да вы что? — удивлённо вскинул брови директор. — Как это все?

— Все плохие, — подтвердил Быков.

— Это невозможно! Вы что, все фильмы закрыть собираетесь?

Быков взглянул на наручные часы, а потом обратился ко мне:

— Вот видишь, Серёжа, я пробыл худруком твоего объединения ровно сорок пять секунд. — Он развернулся и вышел из кабинета.

— Я же тебе говорил, что у него сложный характер, — усмехнулся Альберт Григорьевич.

Что мне оставалось делать? Я пожал плечами и вышел из кабинета следом за Быковым.

Но этот разговор про плохие сценарии не выходил у меня из головы, и я решил во всём разобраться. Фильм «Театр неизвестного актёра» снимался объединением «Время», и я был хорошо знаком с главным редактором Валей Рыдвановой. К ней я и обратился за консультацией:

— Валя, недавно я услышал такую фразу, что у нас на киностудии нет хороших сценариев в работе…

— Да, — кивнула Валя. — Все сценарии — полная ерунда.

— Да ты что? — Мне стало обидно за киностудию. — Думаю, что ты не права. Я возьму время покопаться в сценариях, найду парочку хороших, и мы продолжим этот разговор.

Через какое-то время я приволок Вале целых два сценария, на мой взгляд, очень даже замечательных. Она почитала их и вынесла вердикт:

— Ерунда, а не сценарии.

— Да по сравнению со многими другими — это шедевры! — возмутился я.

— Вот именно — по сравнению с другими! — парировала Валя. — Никогда не сравнивай одно дерьмо с другим! Важно выбрать правильную точку отсчёта. Ты сравнивай с Достоевским, Пушкиным и Чеховым — никогда не ошибёшься.

После этого разговора я жил в творческой среде не по Марксу с Лениным, а по Вале Рыдвановой…

Должен признаться, что не только Алла восприняла моё назначение на должность директора объединения несерьёзно. К сожалению, случались некоторые рабочие моменты, вынуждающие меня применять отнюдь не творческий подход. Как-то раз вызвал меня к себе директор киностудии Путинцев и недовольным тоном сообщил:

— Сергей, ты что себе думаешь? Уже целый месяц в Чёрном море болтается трёхмачтовый барк «Товарищ» со съёмочной группой, и не снято ни одного метра! Немедленно поезжай на место и разберись с этой ситуацией!

Пока я собирался в дорогу, выяснил, в чём дело. Как оказалось, возник жёсткий личностный конфликт между директором фильма и режиссёром. Не помню точно, как назвалась картина, но режиссёром на ней был очень известный уважаемый человек из руководства Союза кинематографистов Украины. Он пользовался полной поддержкой ЦК и снимал фильмы почти каждый год. А директором фильма был назначен какой-то шнурок, ставленник Князя, с которым у меня ещё в самом начале работы возник конфликт. Этот, так называемый директор, не придумал ничего лучше, как начать беспардонно воровать с самого начала съёмочного процесса. Режиссёр это заметил и указал ему, а тот, зная, что за ним стоит сам Князь, проигнорировал замечания. В итоге завязался конфликт, перешедший в личную плоскость, и съёмки были остановлены.

Когда я прибыл на место, первым делом потребовал от директора картины все документы. Даже на первый взгляд стало понятно, что наворовал он лет на пятнадцать тюрьмы. Об этом я ему и сообщил, а сам отправился к режиссёру договариваться о начале работы. На палубе собралась вся съёмочная группа, но не успел я открыть рта, как уважаемый режиссёр покрыл меня трёхэтажным матом, при всех послал и пафосно заявил, что снимать он не будет, пока я не уберу директора.

— Хорошо, — спокойно ответил я, пытаясь сдержать клокотавший внутри Везувий.

Разве я мог оставить безнаказанным унижение своего авторитета на глазах у всей съёмочной группы? Я походил по барку, посмотрел на развевающиеся паруса, подумал, подышал свежим воздухом и через помощника режиссёра передал ему приглашение о встрече вечером на палубе. Режиссёр явился с насупленным видом и со старта начал оскорбительную тираду о том, где он видел эти съёмки и меня вместе с ними. Я дал ему выговориться, а потом во мне проснулся бывший дзюдоист. Эмоции закипели, я не выдержал, схватил режиссёра за горло и прошипел: