Нина Левина - Дзюдо и кино

— Ты вообще понимаешь против кого хочешь выступить? — спросил он, внимательно изучив мои бумаги.

— Понимаю, — ответил я. — Но у меня, судя по всему, нет другого выхода. Я пришёл сюда с единственной целью — работать, и не могу позволить своим подчинённым не считаться со мной.

— Что ж, — одобрительно кивнул Алексей Иванович, — давай, запускай свою бумагу.

Заручившись поддержкой КГБ через Степанова, я отправился к директору киностудии Путинцеву, показал своё заявление и предупредил его, что собираюсь вынести это дело на партком.

— Ты же знаешь, кто её муж! Догадываешься, какие это может иметь для тебя последствия? — взвился Путинцев.

— После того как навязанный вами пиротехник чуть было не отправил на тот свет семьсот детей, я не боюсь последствий! — парировал я ему.

— Ну да. Я и забыл, что ты у нас бесстрашный, — сдался Путинцев. — Ладно, иди на партком, раз хочешь…

Собрался партком, мне дали слово, и я в пух и прах разгромил Аллу. Закончил я тем, что её деятельность — это уголовное экономическое преступление, а про идеологическое даже страшно говорить. Почему-то вместо того, чтобы снова меня дерзко послать, коммунистка Ткачук рыдала, а члены парткома сидели, как пришибленные, пока слово не взял Алексей Иванович.

Он предложил Алле перестать плакать, а во время перерыва, на который сейчас отправится партком, договориться со своим директором о том, как вместе работать над воплощением идей коммунизма в кинематографе. И если договориться удастся конструктивно, то директор своё заявление заберёт, а партком изменит повестку дня.

Партком отправился на перерыв, а Алла, плача, зашла в мой кабинет с обещаниями впредь вести себя прилично, и мы с ней договорились, что она будет конструктивно работать под моим руководством. На этом вопрос был исчерпан.

Не успел я войти в свой кабинет следующим утром, как раздался телефонный звонок. Я поднял трубку:

— Алло, Цыганков слушает.

— Доброе утро! Моя фамилия Ткачук, я муж Аллы Ткачук, — сказал голос в трубке, и я ощутил лёгкий холодок в спине.

— Да, я весь внимание.

— Мне рассказали, что вчера, благодаря вам, Аллу разбирали на парткоме.

— Было дело.

— Так вот. Я хочу выразить восхищение вашей смелостью и рад, что вы не побоялись моего имени, которым она постоянно бравирует. Я ненавижу свою жену! Я бы давно с ней развёлся, но не могу это сделать из-за партийной карьеры. — Я слушал и ушам своим не верил, а он продолжал: — Делайте всё, что считаете нужным, и не обращайте на моё имя никакого внимания. С моей стороны вам ничего не грозит! Вы — молодец! — Управляющий делами ЦК Компартии Украины положил трубку, оставив меня в состоянии глубокого изумления.

Позже, в разговорах с Аллой я упомянул о состоявшемся разговоре с её мужем, и она подтвердила, что в семейной жизни у неё не очень гладко. Она поняла, что я знаю её тайну, и больше со мной не заедалась. И объединение стало полноценно работающим механизмом.

На съёмках фильма «В бой идут одни старики» я подружился с Леонидом Быковым. Он даже придумал мне прозвище — «Шоколадка». Нет, я вовсе не темноволосый и не темнокожий. Просто на вопрос о благодарности за мелкие услуги, которые я оказывал Лёне, стараясь в чём-то помочь ему, я обычно говорил: «С тебя шоколадка!».

В тот момент, когда я стал директором объединения, Леонид Быков находился в состоянии творческого простоя. После «Стариков», имевщих ошеломляющий успех, он снял картину «Аты-баты, шли солдаты», довольно-таки неоднозначно воспринятую армией, а потом «подвис» со сценарием «Не стреляйте в белых лебедей». Госкино сценарий не утверждало, требовало внести правки, а Лёня правки вносить не хотел. Месяц шёл за месяцем, деньги, полученные за прошлые фильмы, были потрачены, а новая работа была в призрачном будущем. Я знал, что Лёня завяз в долгах, а у него была жена и двое детей, поэтому, как только стал директором объединения, сразу же решил помочь ему и пригласил на работу к себе художественным руководителем.

— Лёня, выручай! Взял объединение, а там полный бардак. Творческая часть полностью провалена. Мне нужен толковый художественный руководитель.

— Серёжа, я не могу быть худруком.

— Лёня, можешь! Умоляю тебя, давай вместе спасать объединение! К тому же обещаю тебе, как только станешь худруком — окажу всю возможную помощь в утверждении твоего сценария.

И Леонид согласился. Предварительно я уже побывал у директора киностудии Путинцева со своим предложением сделать Быкова худруком. Альберт Григорьевич неодобрительно отнёсся к моей идее: