Эрик Ларсон - Страх и надежда. Как Черчилль спас Британию от катастрофы

– Что еще я могу сделать? – вопрошал Гитлер. – Не могу же я туда прилететь, встать на колени и умолять [359] Там же, 14. .

Атака на Мерс-эль-Кебир и в самом деле застала нацистских вождей врасплох, но теперь министр пропаганды Йозеф Геббельс понимал, что этот инцидент открывает для Германии новые возможности для пропагандистской войны против Британии. На утреннем совещании 4 июля он велел своим подручным использовать случившееся для того, чтобы показать: Франция снова вынуждена нести на себе главные тяготы войны, хотя Британия заявляла, что эта атака производится в интересах самой Франции. «Здесь, – заявил он собравшимся, – Британия показала свое истинное лицо – без всяких масок» [360] Boelcke, Secret Conferences of Dr. Goebbels , 63. .

Следовало предпринять все возможные усилия для раздувания ненависти к Британии (и в особенности лично к Черчиллю), однако не до такой степени, чтобы народ Германии начал требовать полномасштабной атаки. Геббельс знал, что Гитлер все еще сомневается насчет вторжения и по-прежнему склоняется к варианту решения этого конфликта путем переговоров. «Поэтому необходимо пока выждать, так как мы не можем предугадать дальнейшие решения фюрера, – отметил Геббельс. – По возможности следует поддерживать общественное возбуждение, пока сам фюрер не выскажется на сей счет».

Насколько было известно Геббельсу, в ближайшее время фюрер не планировал выступать. Стараясь предвосхитить его замечания, два дня спустя Геббельс на очередном совещании подчеркнул, что пока пропаганда министерства должна продвигать такую идею: англичанам «следует дать последний шанс отделаться сравнительно легко» [361] Там же, 65. .

Геббельс верил, что предстоящая речь Гитлера способна изменить ход войны, а может быть, даже положить ей конец. Если же этого не случится, такое выступление по крайней мере открыло бы новый перспективный путь возбуждения общественной ненависти к Черчиллю.

Всю неделю на Даунинг-стрит, 10 нарастала тревога: никто не знал, объявят ли все-таки французы войну Англии – и начнет ли Германия вторжение. В своем докладе от 3 июля начальники штабов предостерегали, что «масштабные операции против нашей страны, производимые посредством вторжения и/или массированной атаки с воздуха, могут начаться в любой день (в том числе и сегодня)». Перечислялись зловещие признаки, отмеченные разными видами разведки (включая и воздушную), в том числе и из «секретных источников» (несомненно, это был намек на Блетчли-парк) [362] "Evacuation of Civil Population from East, South-East, and South Coast Towns," July 3, 1940, War Cabinet Memoranda, CAB 66/8, UKARCH. . В Норвегии немцы реквизировали и вооружали плавсредства (одних только рыболовецких судов в стране насчитывалось около 800). Люфтваффе перебрасывало свои десантно-транспортные самолеты на передовые авиабазы. Немецкий военно-морской флот проводил на балтийском побережье учения по высадке морского десанта, а в Бельгию отправили два парашютных полка. Далее следовало, вероятно, самое зловещее сообщение: «По данным из одного весьма надежного источника, немцы планируют провести парад своих вооруженных сил в ПАРИЖЕ вскоре после 10 июля» [363] "Imminence of a German Invasion of Great Britain," Report by the Joint Intelligence Subcommittee, July 4, 1940, Appendix A, War Cabinet Memoranda, CAB 66/9, UKARCH. . Казалось, Гитлер уверен, что победа у него в кармане.

«У меня создается впечатление, – писал Джон Колвилл, – что Германия готовится к мощному прыжку. И это неуютное впечатление» [364] Colville, Fringes of Power , 1:218. .

Его озабоченность еще больше усилилась из-за немецкой операции, проведенной несколькими днями ранее, как раз в тот день, когда Черчилль выступал перед парламентом с речью о сражении в Мерс-эль-Кебире. Двадцать немецких пикирующих бомбардировщиков атаковали цели на острове Портленд, находящемся близ южного побережья Англии (и как бы выпирающем в пролив Ла-Манш). Затем они скрылись – и самолеты Королевских ВВС не смогли их перехватить, «что рисует скверные перспективы на будущее, раз такая наглая атака при свете дня стала возможной», замечал Колвилл [365] Там же, 216. .

10 июля, в среду, Гэй Марджессон посетила Колвилла в Лондоне. Они слушали оперетту Штрауса «Летучая мышь», исполнявшуюся на английском. Большинству зрителей понравился этот юмор, но Колвиллу и Гэй он не пришелся по душе, и они ушли из зала посреди третьего действия. «В антрактах, – записал он в дневнике, – Гэй настаивала, чтобы мы говорили о политике, в которой она невежественна настолько же, насколько предвзята. Она напропалую осуждала Чемберлена и его правительство. За все время нашего знакомства она впервые показалась мне весьма скучной и легкомысленной» [366] Manuscript Diary, July 10, 1940, Colville Papers. Это одна из тех «тривиальных» записей (как их называл Колвилл), которые он исключил при подготовке дневника к публикации. .