Эрик Ларсон - Страх и надежда. Как Черчилль спас Британию от катастрофы

Голос диктора изменился: «Только что поступило сообщение, что японские самолеты совершили налет на Пёрл-Харбор, американскую военно-морскую базу на Гавайских островах. Об атаке известил президент Рузвельт в своем кратком официальном заявлении. Морские и военные цели на главном гавайском острове Оаху также подверглись нападению. Других подробностей в нашем распоряжении пока нет».

Поначалу среди собравшихся наступило смятение.

«Меня совершенно ошеломила эта новость, – рассказывал Гарриман. – Я повторил эти слова: "Японцы совершили налет на Пёрл-Харбор"» [1123] Harriman, Special Envoy to Churchill and Stalin , 111–112. .

– Нет-нет, – возразил Томми Томпсон, один из помощников Черчилля. – Он сказал – Пёрл-Ривер [1124] Пёрл-Ривер – река в штатах Миссисипи и Луизиана, округ в штате Миссисипи, городок в штате Нью-Йорк и т. д. – Прим. пер . .

Джон Уайнант, американский посол, также находившийся среди гостей, покосился на Черчилля. «Мы недоверчиво переглянулись», – писал Уайнант [1125] Winant, Letter from Grosvenor Square , 198. .

Черчилль, чье уныние, судя по всему, внезапно прошло, захлопнул крышку радиоприемника и вскочил.

Тут в комнату вошел его дежурный личный секретарь Джон Мартин и сообщил, что премьер-министру звонят из Адмиралтейства. Направляясь к дверям, Черчилль произнес: «Мы объявим войну Японии».

Встревоженный Уайнант последовал за ним.

– Господи помилуй, – проговорил он, – нельзя же объявлять войну, услышав какое-то сообщение по радио.

(Позже Уайнант писал: «В Черчилле нет никакой нерешительности и неопределенности – во всяком случае когда он активно действует».)

Черчилль остановился. И негромко спросил:

– А что же мне делать?

Уайнант отправился звонить Рузвельту, чтобы узнать подробности.

– И я тоже с ним поговорю, – произнес Черчилль.

Как только Рузвельт оказался на проводе, Уайнант поведал, что рядом с ним находится один друг, который также хочет побеседовать с президентом.

– Вы сразу поймете, кто это, как только услышите его голос, – добавил посол.

Черчилль взял у него трубку.

– Мистер президент, – проговорил он, – что это за новости насчет Японии?

– Новости в общем-то верные, – ответил Рузвельт. – Они напали на Пёрл-Харбор. Мы все теперь в одной лодке [1126] Harriman, Special Envoy to Churchill and Stalin , 112. Рузвельт снова выразил то же чувство в телеграмме от 8 декабря 1941 года, где он писал Черчиллю: «Сегодня все мы в одной лодке с вами и с народом империи, и это судно не будет и не может быть потоплено» (Roosevelt to Churchill, Dec. 8, 1941, FDR/Map.). .

Рузвельт сообщил Черчиллю, что завтра же объявит войну Японии; Черчилль пообещал сделать это сразу же после него.

Уже ночью, в 1:35, Гарриман и Черчилль отправили телеграмму Гарри Гопкинсу (с пометкой «Особо срочная»): «Много думаем о вас в этот исторический момент. – Уинстон, Аверелл» [1127] Gilbert, War Papers , 3:1580. .

Значение случившегося было ясно всем. «Неизбежное наконец произошло, – заметил Гарриман. – Мы все знали, какое мрачное будущее предвещают эти события. Но по крайней мере теперь у нас есть хоть какая-то определенность» [1128] Harriman, Special Envoy to Churchill and Stalin , 112. . Энтони Иден, готовившийся отбыть в Москву, узнал о нападении по телефону: в эту же ночь ему позвонил Черчилль. «Я не мог скрыть облегчения, да и мне и не надо было пытаться, – писал он. – Я чувствовал: что бы теперь ни произошло, дальнейшее лишь вопрос времени» [1129] Anthony Eden, Reckoning , 331. .

Поздно ночью Черчилль наконец удалился в свою комнату. «Переполненный до краев своими переживаниями и эмоциями, – писал он, – я лег спать и заснул сном спасенных и благодарных» [1130] Gilbert, War Papers , 3:1580. .

Некоторое время Черчилль беспокоился, что Рузвельт сосредоточится лишь на Японии, но уже 11 декабря Гитлер объявил войну Америке, и Америка ответила тем же.

Теперь Черчилль и Рузвельт действительно оказались в одной лодке. «Может, ее серьезно потреплет штормом, – писал «Мопс» Исмей, – но она не опрокинется, это было ясно всем. Насчет того, чем кончится дело, никто не сомневался» [1131] Ismay, Memoirs , 242. .

Вскоре после этого Черчилль, лорд Бивербрук и Гарриман отплыли в Вашингтон на новеньком линкоре «Дюк оф Йорк», с огромным риском для себя и в условиях строжайшей секретности. Они планировали встретиться с Рузвельтом для координации стратегии дальнейшей войны. Вместе с ними отправился сэр Чарльз Уилсон, врач Черчилля, а также еще около 50 человек – от камердинеров до некоторых высших военачальников Британии (фельдмаршала Дилла, Первого морского лорда Паунда, главного маршала авиации Портала). Лорд Бивербрук взял с собой трех секретарей, камердинера и носильщика (аналогичным образом поступили многие другие). Рузвельт беспокоился по поводу рисков этого плавания и пытался отговорить Черчилля: и в самом деле, если бы этот корабль потопили, британское правительство оказалось бы обезглавлено. Однако Черчилль отмахнулся от тревог президента.