Эрик Ларсон - Страх и надежда. Как Черчилль спас Британию от катастрофы

Он писал: «Как получилось, что лишь семь [самолетов] готовы к бою – притом что им вообще почти никогда не разрешают подняться в воздух? Почему такому городу, как Плимут, позволили подвергнуться пяти почти еженощным воздушным налетам, а это устройство не применили ни разу?» И почему, спрашивал он, воздушные мины не запустили на пути немецких радиолучей, по которым бомбардировщики находили свои цели? «На мой взгляд, этому оружию уже много лет продолжают создавать препоны, и именно это не позволяет ему достичь совершенства, – писал он. – Недавние действия [Королевских] военно-воздушных сил против ночного налета оказались весьма неудачными. Вы не можете себе позволить пренебрегать методом, который в пересчете на все те случаи, когда он применялся, дал необычайно высокий процент положительных результатов» [1050] Gilbert, War Papers , 3:596. .

Правда, не совсем понятно, что конкретно имеется в виду. Эти воздушные мины еще предстояло поставить на регулярное вооружение Королевских ВВС. Ученые, работавшие в министерстве авиации, обращали больше внимания на совершенствование радара типа «воздух – воздух» (призванного помочь истребителям обнаруживать цель ночью) и на развитие технологий поиска немецких навигационных лучей и манипулирования ими (этими исследованиями руководил доктор Джонс). На этом, втором направлении удалось неплохо продвинуться: судя по материалам допросов пленных, немецкие пилоты все меньше доверяли навигационным лучам. Королевские ВВС все искуснее отклоняли такие лучи и использовали отвлекающие огни типа «морская звезда» для того, чтобы наводить немецких пилотов на ложные цели. Однако результат применения этих методов по-прежнему сильно зависел от удачи, и гарантировать с их помощью надежное предотвращение атаки, подобной той, что разрушила Плимут, было невозможно. Впрочем, прогресс в этих работах был налицо.

Но воздушные мины, как выяснилось, приносят одни проблемы. Похоже, никто, кроме Черчилля и самого Профессора, не считал их серьезным оружием. Лишь энтузиазм Черчилля – его «реле мощности» – заставлял продолжать разработку этих мин.

Вечером того же дня настроение Черчилля улучшилось. В Тобруке шло ожесточенное сражение, а ничто не вселяло в него такое воодушевление, как горячий бой и перспектива военной славы. Он не ложился до половины четвертого утра, сохраняя бодрость и веселость, «смеясь, подшучивая над другими, чередуя дела с разговорами», писал Колвилл. Один за другим его официальные гости, включая Энтони Идена, сдавались и отправлялись спать. Но Черчилль продолжал витийствовать. Его аудитория в конце концов сократилась всего до двух человек – Колвилла и Эрика Дунканнона, потенциального жениха Мэри.

Сама Мэри к этому моменту уже ретировалась в свою Темницу, зная, что следующий день может изменить ее жизнь навсегда.

Между тем Гитлер и министр пропаганды Геббельс вышучивали недавно вышедшую английскую биографию Черчилля, открывавшую многие его особенности и причуды – в том числе пристрастие к ношению шелкового нижнего белья розового цвета, к работе в ванне и тягу к выпивке. «Он диктует депеши в ванне или в трусах: поразительный образ, который фюрер находит чрезвычайно забавным, – говорится в субботней дневниковой записи Геббельса. – Он считает, что Английская империя медленно распадается. Мало что удастся спасти» [1051] Fred Taylor, Goebbels Diaries , 346. .

Воскресным утром кромвелевские закоулки Чекерса окрасились некоторой тревогой. Всем казалось, что именно в этот день Эрик Дунканнон сделает Мэри предложение, – и никто, кроме самой Мэри, этому не радовался. Даже она сама относилась к этой идее с некоторым беспокойством. Ей было 18 лет, и у нее прежде никогда не было романтических отношений – не говоря уж о том, чтобы за ней серьезно ухаживали. Перспектива помолвки вызывала у нее немалое волнение, хоть и добавляла дню пикантности.

Прибыли новые гости: Сара Черчилль, Профессор, черчиллевская 20-летняя племянница Кларисса Спенсер-Черчилль, «выглядевшая замечательно», как отметил Колвилл. Ее сопровождал капитан Алан Хиллгарт, хулигански привлекательный романист и (как он сам себя называл) искатель приключений, теперь работавший в Мадриде военно-морским атташе, а заодно организовывавший там разведывательные операции (в некоторых из них принимал участие его сотрудник лейтенант Ян Флеминг, который позже отмечал, что капитан Хиллгарт стал одним из прототипов Джеймса Бонда).