Эрик Ларсон - Страх и надежда. Как Черчилль спас Британию от катастрофы

Но Памела подозревала, что Риветтом движет иной мотив – страх. Она полагала, что доктор страшно напуган бомбежками Лондона и явился в Чекерс, надеясь, что здесь он будет в безопасности.

Ее ребенок должен был родиться в ближайшие три недели.

Джон Колвилл выехал из Чекерса в воскресенье днем, после чая. Он отправился в Лондон поужинать у родителей – на Экклстон-сквер, близ вокзала Виктория. Только они собрались сесть за стол, завыли сирены, и вскоре над головой послышался гул немецких бомбардировщиков. Колвилл поднялся наверх, в одну из спален. Погасив свет, он опустился на колени у окна, чтобы посмотреть, как происходит налет. Все выглядело совершенно нереально: бомбы падают на твою столицу, на твой дом – но в этом явно виделась и какая-то красота, которую он попытался описать в дневнике перед тем, как лечь спать.

«Эта ночь, – писал он, – выдалась безоблачной и звездной, над Вестминстером поднималась луна. Не могло быть зрелища прекраснее, и зенитные прожекторы, лучи которых пересекались на горизонте, и звездообразные вспышки в небе, там, где рвались снаряды, и зарево далеких пожаров – все это лишь обогащало эту сцену. Она была и величественна, и ужасна: судорожное гудение вражеских самолетов над головой; грохот орудий ПВО там и сям; при выстрелах этих орудий – огни, чем-то напоминающие светящиеся окна электричек в мирное время; и мириады звезд на небосводе, подлинных и искусственных. Нигде никогда не было такого разительного контраста между великолепием природы и человеческой низостью» [584] Colville, Fringes of Power , 1:292–293. .

Это было странное письмо. Английская сеть цензоров пристально следила за всей корреспонденцией, попадающей в страну и покидающей ее, и это послание, отправленное 23 сентября из Германии, тут же привлекло внимание перлюстраторов. Внешний конверт был адресован пожилой британке, некоей «миссис В. Робертс», однако внутри находился второй конверт, а также инструкции, предписывавшие переслать его одному выдающемуся шотландцу – герцогу Гамильтону.

Во втором конверте цензоры обнаружили письмо, смутившее их своей таинственностью. В тексте предлагалось встретиться в каком-нибудь нейтральном городе – например, в Лиссабоне. Вместо подписи стоял лишь инициал «А.».

Цензоры передали эти конверты вместе с их содержимым британской службе контрразведки (МИ-5), где они и остались. Герцог узнал об их существовании лишь весной, через шесть месяцев после того, как они были посланы [585] Stafford, Flight from Reality , 21, 88–89, 160–63. Копию письма см. в: "The Capture of Rudolf Hess: Reports and Minutes," WO 199/328, UKARCH. .

Немецкие воздушные налеты на Лондон делались все интенсивнее: Геринг стремился развеять флер неудачника, окружавший его все плотнее и заставлявший тускнеть сияние его белой формы и блеск медалей. Каждую ночь десятки бомбардировщиков волнами шли на Лондон, подвергая его безудержным атакам, хотя официально Германия по-прежнему твердила, что люфтваффе атакует лишь военные цели.

Однако на самом деле оно – открыто, как никогда, – вело войну против мирного населения британской столицы. Стоит упомянуть хотя бы «парашютные мины» – бомбы, летевшие туда, куда их гнал ветер. В каждой содержалось 1500 фунтов фугасной взрывчатки. Такая бомба могла уничтожить все живое и неживое в радиусе 500 ярдов. Изначально их разработали для борьбы с кораблями. На земле такие бомбы впервые применили 16 сентября, когда 25 парашютных мин сбросили на Лондон. Они спускались в странной и зловещей тишине. Вселяемый ими ужас лишь усилился, когда 17 из них не взорвались – вынудив эвакуировать целые кварталы, пока эти бомбы не обезвредят специально подготовленные саперы Королевского военно-морского флота.

Такие мины вскоре начали сбрасывать все чаще. В записке, направленной Исмею 19 сентября, в день, когда люфтваффе применило 36 этих устройств, Черчилль отмечал, что применение парашютных мин «открыто демонстрирует, что противник совершенно отказался от всех попыток сделать вид, будто он метит в военные цели» [586] Gilbert, War Papers , 2:839. . Он предложил наносить ответные удары, выпуская аналогичные средства над немецкими городами (в тех же количествах). С безжалостным весельем он предложил заранее публиковать список немецких городов, которые станут объектом такой бомбардировки, – чтобы в стане врага нарастало ожидание беды. «Не думаю, что им это понравится, – писал он, – к тому же нет никаких причин для того, чтобы не устроить им период тревожной неопределенности».