Михаил Арлазоров - Дорога на космодром

Тот день, когда хоронили Исаева, надолго запомнился городку, в котором располагалось его предприятие. Те, кто жили и трудились здесь, пришли отдать Алексею Михайловичу последний долг. Городок прощался не только с выдающимся конструктором, так много сделавшим для своей страны, но и с замечательным человеком, коммунистом, своим почетным гражданином.

Как всегда в таких случаях, поминали ушедшего. Это были удивительные, в полном смысле слова народные поминки…

— Он знал по имени и отчеству всех сотрудников своего предприятия…

— Не боялся рисковать…

— Умел верить в техническую идею, даже когда остальные сомневались…

— Был человеком простым и компанейским…

— Обедал только в рабочей столовой, в порядке общей очереди…

— Умел шуткой разрядить обстановку…

— Не терпел показухи…

— Обожал музыку, особенно Прокофьева…

— Когда возникали трудности, спешил показать личный пример…

— Квартиру имел скромную, а до новой не дожил…

Исаева похоронили на Новодевичьем кладбище в Москве. На могиле его поставлен памятник. Второй, точно такой же, стоит на территории предприятия, которым он так долго и успешно руководил.

Гранит и титан, из которых сделан памятник, не подвластны времени. Не подвластны ему и дела этого замечательного человека. Дорога на космодром стала для Алексея Михайловича дорогой к бессмертию. Его имя украсило карту Луны. Кратер «Исаев» находится совсем близко от кратера «Циолковский».

Роберт Рождественский.

Уезжая из Москвы, Алексей Михайлович не выполнил все формальности с продуктовыми карточками.

Это ощущение Алексея Михайловича особенно интересно потому, что был он человеком в высшей степени музыкальным.

Так называл Исаев, любивший пошутить, свое новое место работы.

На первый взгляд может показаться, что Исаев в этих утверждениях, опубликованных А. Аграновским в «Известиях» 15 мая 1972 года, не прав. Существовали такие общеизвестные в истории ракетной техники организации, как ГИРД, ГДЛ, РНИИ, где разворачивалась серьезная работа в области ракетостроения. Это справедливо. Все они сыграли огромную роль, но в данном случае Исаев мыслил как авиационный, вернее, самолетный конструктор, еще далекий от ракетной техники, каким он и был в то время.

К этому рассказу Алексея Михайловича, который в свое время удалось мне записать, хочется добавить несколько слор, заимствованных из воспоминаний, написанных им самим: «Стоял тихий, теплый день. Не летали самолеты. Как будто и птицы не летали! Патрон дрейфовал где-то вдали. Наконец к мосткам подошла красавица яхта. Объявлена страшная новость…»

К сожалению, в сообщении Уильяма Грина отсутствует одна немаловажная деталь, безусловно ему известная. В тот день, 15 мая 1942, как пишет в своей книге «Секретное оружие третьего рейха» А. С. Орлов, самолет-разведчик «Спит- файер», вылетавший на разведку военно-морской базы Свинемюнде, обнаружил в лесу на острове Уздем незнакомый аэродром и сфотографировал его. Изображение было квалифицировано как «большие строительные работы» и отправлено в архив. На самом же деле разведчик сфотографировал ракетную базу в Пенемюнде, где разрабатывались знаменитые «Фау». В единоборстве конструкторов возможен был сильнейший упреждающий удар, от которого немцы справились бы не скоро. Удар нанесен не был, а через год министр вооружения и боеприпасов гитлеровского рейха Шпеер объявил об «оружии возмездия», которое вскоре обрушится на Англию, а еще через год, летом 1944, наступающие советские армии дали возможность Исаеву, как и другим конструкторам, ознакомиться с таинственной «Фау-2».

Волновым кризисом или звуковым барьером называют явления, возникающие при полете на околозвуковых скоростях. Для авиации того времени они были во многом новы.

Исаев упоминает здесь о ныне покойной первой жене Татьяне Николаевне.

«Дружба народов», 1977, № 1–4.