Илья Старинов - Мины ждут своего часа

Понравились и наши камнеметные фугасы. А делали мы их весьма просто.

Пеньковый фитиль, да и фитиль хлопчатобумажный — тот, что используется в керосиновых лампах, тлеют в безветрии со скоростью один сантиметр за две минуты. Зная это, мы заблаговременно подготовили большое количество зажигательных трубок с бикфордовыми шнурами длиной в три — пять сантиметров и насадили на них куски фитиля длиной от трех до двадцати сантиметров. Так получались взрыватели с замедлением от пяти до тридцати минут. Перед разрушенным участком дороги внутри кучи щебня или под одиночными камнями мы заранее устанавливали различной величины заряды с четко продуманной системой замедлителей.

Применение этих простых мин-камнеметов замедленного действия в ряде случаев помогло войскам и подрывникам оторваться от наступающих подразделений противника. Особенно эффективно действовали камнеметы против вражеских мотоциклистов.

Гитлеровцы пытались обезвреживать их. Обнаружить камнеметы было нетрудно по запаху тлеющего фитиля. А вот обезвредить их не удалось никому: они взрывались при малейшей попытке снять с заряда нагрузку.

В первые дни войны мы неизменно возили с собой в «пикапе» и еще одно наше изобретение: мощные самодельные гранаты замедленного действия из консервных банок, заполненных обрубками проволоки и гвоздями. Внутри банок находились шашки тола различного веса. Эти гранаты (а их мы брали в каждую поездку от десяти до тридцати штук) заменяли нам и минометы и пулеметы. Но особенно выручали они при устройстве на дорогах завалов.

Обычно завалы надо было производить после отхода своих войск. Арьергарды валили деревья и устанавливали мины. При этом, конечно, было очень важно, как можно дольше не допускать к завалам противника. Тут-то и приходили на выручку самодельные гранаты замедленного действия. Минеры разбрасывали их по сторонам дороги, отходя с последними стрелками. Перед наступающим противником гремели взрывы, и он либо замедлял, либо вовсе приостанавливал свое движение. Немцы открывали огонь по лесу и кустам, предполагая, что именно оттуда брошены гранаты.

— Товарищ полковник, а верно говорят, что вы были в Испании? — спросил меня однажды сержант Сергеи Кошель, тот самый, что задерживал со мной вражеских диверсантов, выслеженных колхозниками.

Мы кипятили чай у маленького костерка. В голубых глазах Кошеля светилось любопытство. Подняли головы и другие бойцы. Люди устали. Слишком много выпало за эти дни на долю каждого из них. Щеки солдат заросли щетиной. И даже самые молодые лица после недели непрерывных боев казались постаревшими.

Любопытство солдат для меня всегда полно глубокого смысла. Оно говорит о несомненной воле. Тот, кто сломлен, ничем уже не интересуется.

А вот сержанту Кошелю и другим саперам хочется знать, нельзя ли использовать наши мины и взрывчатку так, чтобы нанести гитлеровцам еще больший урон.

Я знаю, можно. И рассказываю о наших боевых делах под Кордовой и Теруэлем, о подвигах подрывников капитана Доминго.

Саперы слушают внимательно.

Когда кончаю рассказ, кто-то спрашивает:

— А что, если б и нам по гитлеровским тылам и дорогам ударить?!

— Всему свое время, — отвечаю я. — Еще ударим…

Возле костра мне задали тот самый вопрос, который я уже не раз задавал самому себе.

Темпы вражеского наступления замедлились. Почему бы не использовать сейчас большую уязвимость гитлеровских армий? Захватчики углубились на нашу территорию главным образом вдоль шоссейных и железных дорог. Огромные массивы лесов, болот и полей по сторонам дорог они не контролируют и контролировать не могут. Что, если в этих условиях перенести действия наших минеров в тыл врага? Ведь тыл пока самое слабое его место.

Эти мысли преследовали меня, и я поделился ими с начальником инженерного управления Западного фронта генерал-майором Васильевым.

— Ходить во вражеский тыл? — переспросил он. — Что ж, дело возможное… Только надо посоветоваться с товарищем Мехлисом… Да, да! Без Мехлиса такие вопросы решить нельзя… Пойдите к нему и сами все доложите.

Встреча с Мехлисом не улыбалась мне. Я не забыл, как ходил к нему однажды выручать арестованного ни за что командира-сапера, которому угрожал расстрел.

Но делать было нечего. Пришлось идти к этому глубоко антипатичному для меня человеку вторично.

Мое предложение Мехлис выслушал настороженно. Подозрительно оглядел меня с головы до ног: