Илья Старинов - Мины ждут своего часа

— Товарищи военные! Тут в лесу немецкие парашютисты. Сам видел, как они из самолета прыгали и вон там в лесу собирались. Я здесь рядышком скот пасу.

— Будем прочесывать? — спросил Овчинников.

Я не успел ответить. Из кустов появилась запыхавшаяся рослая женщина.

— Вот и подмога!.. Товарищи командиры, выручайте!.. У них там автоматы, а у нас только вот…

Она тоже потрясла вилами.

Красива была эта молодая колхозница в съехавшей на плечо косынке, решившая с вилами идти на вражеских автоматчиков.

— Э-эх! — не выдержал кто-то из бойцов.

Женщина метнула взгляд в сторону вздыхателя и нахмурилась:

— Да что же вы стоите? Побыстрей надо! Они тут недалеко!

— Садитесь в машину, — предложил я колхознице и подростку. — Показывайте, куда ехать.

Оказалось, надо возвращаться.

Скоро нас встретил второй паренек, такой же белоголовый, как первый.

— Теть Ань? — зашептал он. — Тут они. В чащобе с машиной возятся…

Мы, шестеро военных, вместе с отрядом «тети Ани» пешком углубились в лес. Сквозь просвет меж деревьев увидели поляну, а посреди ее черненькую «эмку» и трех человек, одетых в милицейскую форму, с повязками ОРУДа на рукавах.

Из-под машины выбрался рослый парень со знаками различия старшины милиции. Обтирая руки ветошью, он резко приказал своим:

— Быстро убирать этих — и марш отсюда!

Старшина говорил по-русски, но из «эмки» его спутники вытащили тело человека в форме советского командира…

— Стой! Руки вверх! — скомандовал я.

«Милиционеры» метнулись прочь от автомобиля; Но почти одновременно грянули четыре выстрела. Двое бандитов упали снопами, двое залегли. Они пытались отползти, скрыться.

— Стой, гады! — услышал я голос сержанта Сергея Кошеля. — Стой!

Не скрываясь, на ходу стреляя из винтовки, он преследовал «милиционеров». К нему присоединились «тетя Аня», другие бойцы, подростки…

Мы с Овчинниковым подбежали к машине. Один из бандитов убит наповал, другой — ранен. Выбив у него из рук оружие, мы бросились к человеку, которого вытащили из «эмки». Это наш, советский капитан. Он мертв. В «эмке» еще один труп — труп нашего солдата, очевидно, водителя машины.

В это время из лесу появились сержант Кошель и «тетя Аня». Они вели раненого «милиционера».

— А где второй?

Сергей Кошель вытянулся:

— Второй сопротивлялся… Отвели ему «жизненное пространство»…

«Тетя Аня» вытирала пот с высокого лба.

— Как ваша фамилия? — спросил я.

— Моя-то? Шматкова… А зачем это, товарищ полковник?

— Надо же знать, кто диверсантов ловил… Составьте-ка мне список вашего отряда, товарищ Аня Шматкова.

— Да какой там отряд! И к чему это?

— Я доложу командованию.

Аня Шматкова поправила косынку, покраснела, растерянно хмыкнула:

— Что придумали!.. Некогда со списками. Нам сено убирать надо… Эй, ребята, пошли!

— Послушайте!.. — попытался удержать я Шматкову.

Но она решительно протянула руку:

— До свидания! Мы на сенокос…

Так и ушла.

Я никогда больше не встречал Анну Шматкову и не слышал о ней. Но я не сомневался и не сомневаюсь поныне, что эта женщина вместе со своими юными друзьями в годы гитлеровской оккупации «отвела жизненное пространство» не одному фашисту.

Именно такие люди, как она, шли в партизаны!

Соотношение сил на границе в первые дни войны резко изменилось в пользу противника.

Директива № 3 Наркома обороны, требовавшая от войск Северо-Западного и Западного фронтов активных наступательных действий, родилась в недобрый час. Наступательные действия, предпринятые 23, 24 и 25 июня, дали ничтожные результаты. Потери же, понесенные нашими войсками, оказались чрезвычайно большими.

Неоправданные попытки наступать, когда надо было организовать оборону, только ухудшили и без того очень тяжелое для нас положение. Гитлеровцы, конечно, понимали это и лихорадочно стремились развить и закрепить свои успехи.

Мы прибыли на Западный фронт, когда его командный пункт располагался северо-восточнее Могилева, в густом лесу, недалеко от Днепра.

Погода стояла сухая, теплая. Штабные командиры пристроили столы прямо под деревьями. Кое-где виднелись закиданные ветвями палатки. Во все стороны тянулись телефонные провода.

Командующего фронтом Д. Г. Павлова мы здесь не застали — он был в войсках. Начальник штаба фронта генерал Климовских вяло протянул руку за поданной мной строевой запиской. Вид у него был крайне измученный. Просмотрев записку, он тяжело вздохнул, медленно покачал головой: