Владислав Микоша - Рядом с солдатом

В стену кабины сильно и нервно застучал Шоломович. В то же мгновение впереди неожиданно возникла черная громада. Федор так тормознул, что я чуть лбом не высадил ветровое стекло. Фуражка оказалась под ногами. Передний танк стоял перед нами в двух метрах. Дверка кабины открылась, и хохочущий Давид поволок меня в кузов.

— Ну, полюбуйся только! Еще две-три секунды — и нас с тобой можно было бы подсовывать под дверь!

Задним танк стоял в нескольких сантиметрах от нашей машины. Я все понял: мой друг был не столько весел, сколько нервно возбужден. Еще бы — пережить такое, сидя одиноко в фанерном ящике.

Стоянка была короткой. Снова лязг гусениц ориентировал нас в белом месиве ночи. Федя, будто по интуиции, точно определял свое место среди железного грохота на невидимой дороге.

Вдруг снег сразу прекратился, в небе засветилась луна.

Фары по команде погасли. Лесная дорога вывела танки в маленький чистенький городок. «Помендорф», — прочел я на желтой дорожной вывеске.

Колонна загрохотала по центральной улице засыпанного снегом городка. Гулко разнесся лязг гусениц, но черные впадины окон не проснулись, не мелькнул ни один огонек, хотя я был уверен, что никто здесь не смог бы заснуть.

Мы стали спускаться с горки в темную низину. Тут два задних танка сошли с дороги, начали справа и слева обходить нас, удаляясь и как бы выстраиваясь для атаки. Замыкающий Т-34 тоже свернул в сторону и остановился над кюветом. Экипаж выскочил из машины и засуетился вокруг нее. А мы, спустившись в низину, увязли в глубоком снегу и забуксовали на месте. Танк, шедший впереди нас, быстро удалялся.

— Надо догнать его! — Шоломович первым выскочил иэ машины.

Мы побежали за танком, но тут же утонули в вязком снегу.

Танки ушли от нас.

Кажется, целую вечность мы выбирались иэ этой чертовой ложбинки. Взмокли страшно. Наконец Феде удалось после многочисленных маневров тронуть полуторку задом. Подталкивая машину с двух сторон, мы выбрались на пригорок и остановились в изнеможении возле танка.

— Вот это да! Неплохо устроились! Нам бы так! — оживился Шоломович, увидев, что рядом с танком, у самых гусениц, укрытые красной периной, спят два танкиста.

— Вот видишь, спят в тылу у немцев и ничего пе боятся, а мы сдрейфили в овражке одни остаться! Срам! — сказал я в тон другу.

— Здесь фашистов днем с огнем не разы… — Давид осекся, потому что в этот момент рядом засвистели пули, и тут же донеслась пулеметная очередь.

— Ложись! — крикнул Федя, и мы попадали в кювет за танком.

Снова стало тихо. В стороне, куда ушли танки, будто вспыхнули яркие молнии, и мгновение спустя тяжело грохнули орудийные залпы.

— Наши ведут бой! А мы здесь загораем… — как бы обращаясь больше к себе, сказал Давид.

— С кем же? Ведь там должно быть море? — Я вспомнил карту, показанную нам Трояновским.

— Нет, это бьет тяжелая батарея, и похоже, что морская, корабельная, как там, на Черном море… Уж не по танкам ли гитлеровцы лупят?

Снова наступила тишина. Я выглянул из кювета. В ста метрах от нас была редкая березовая роща, за ней просвечивали дома Помендорфа. Луна еще ниже склонилась над березами, и длинные тени перепоясали искристый снег. За березами я увидел шевеление…

— Смотри, немцы! Скорее будите танкистов! — крикнул я друзьям.

Федор щелкнул затвором автомата, приготовился.

Между березами мелькали тени, а присмотревшись, мы увидели, как по глубокому снегу переползали в белых халатах немецкие автоматчики. Кулаков полоснул по ним длинной очередью. Тут же начали взвизгивать ответные пули, и наша полуторка затрещала, пронизанная ими.

Я стащил перину с танкистов и потянул одного из них за сапог, так сильно, что он съехал в кювет.

— Какие там немцы? — удивился боец.

С сухим треском по башне чиркнула пуля. По стволу и башне.

— Сейчас мы им, гадам, врежем! — спохватился танкист. — А я подумал, что вы, товарищ майор, шуткуете! Коля! Вставай!

Заспанный наводчик полез в башню.

Немцы подошли совсем близко. Мы, не сговариваясь, вытащили пистолеты. Только на что они годны?!

Слева от нас за лесом полыхает зарево. Еще один взрыв потряс ночь, и новый костер поднял свой кровавый стяг над черной зубчаткой леса.

— Владислав! Не наши ли танки горят? — встревожился Давид.

Да, пожалуй, я был прав, когда высказал предположение, что корабельная артиллерия била по нашим танкам, вышедшим к морю.

Федя снова застрочил и осыпал нас стреляными гильзами. Гитлеровцы подползли к крайним березам. Между нами осталось открытое снежное поле.