Юрий Соколов - Пока живы — надо встречаться

Дарья зябко поводит плечами, морщится, будто от боли в пояснице. «Живой все бы прислал весточку», — думает она, перебирая письма.

Надеялась: вот объявится Вася, придет домой. Соберет она родных и Васиных друзей, сядут праздничком, выпьют на радостях, и тогда она вынесет его письма и попросит вслух почитать. И пойдут воспоминания… А потом она отдаст письма Васиной жене и велит хранить для детей — пусть знают, как их отец с фашистами воевал! А она, Дарья, будет ради них, своих деток и внучат, стараться, лишь бы им было хорошо.

Воюет ветер за окном, того гляди стекла выдавит. Птица бьется на сыром ветру, и тревожно становится Дарье от предчувствия, что письма, как и память о сыне, только ей одной и нужны…

— Эх, матынька, матынька, — тяжко вздыхает она и собирает конверты и треугольнички. Но не прячет в посудник, а оставляет на виду, на столе. Подумав, вынимает маленькую Васину фотокарточку, заложенную в рамку зеркала, и завертывает вместе с письмами.

— Поеду, — решает она. — Поеду проведаю. Душа просит!

Поезд шел на юг, оставляя мокрую хвою лесов, подсыхающие пашни, зеленеющую траву с желтенькими цветами на луговинах.

Поглядывая в окно, Дарья вспоминает свой отъезд. Пора в деревне плохая — ни пройти ни проехать. Все деревенские отговаривали ее: «Куда тебе с горем! Сидела бы дома. Не ровен час, сама там останешься…»

Но председатель дал лошадь, чтобы доехать до станции. За деревней блестели в лугах остатки воды от половодья; от просыхающей земли поднимался пар, пахло прелым сеном. Над телегой стонали чибисы. Они подлетали так близко, будто заглядывали Дарье в слезящиеся от ветра глаза.

В областном городе на вокзале вначале пришлось трудно. Но когда, купив билет, Дарья села, обессиленная, на лавочке и от усталости прикрыла глаза, к ней подошел военный человек, расспросил ее, куда и зачем она едет, и решительно повел в комнату отдыха. Потом он отправил куда-то телеграмму, а когда началась посадка, сам проводил Дарью до вагона.

Мимо окон побежали косые бугры, на них замелькали белые хатки. Дарья, сама не зная отчего, пригорюнилась. «Не ближний путь, дальняя сторонушка», — вздохнула она и, словно вспомнив что-то, нашла на полу свою сумку, нащупала в ней кулек с родимой землицей, затем заботливо проверила за пазухой сверток с письмами.

В Каменку поезд приходил ночью. Разбудил Дарью за две остановки проводник.

— Если не встретят, на вокзале комната матери и младенца имеется… — напутствовал он.

Поезд остановился, проводник помог ей спуститься со ступенек. К вагону торопились женщины с цветами.

— Не вы ли будете Заволжина? — спросила Дарью одна из них.

Дарья, увидев улыбки на лицах женщин, улыбнулась в ответ.

Женщины оказались учительницами местной школы.

Одна из них, Полина Петровна, пригласила Дарью к себе домой. Она усадила гостью за стол, а сама принялась хлопотать по хозяйству. Вскоре на столе появились сало, яйца, варенье, мед.

После ужина хозяйка постелила Дарье в просторной, прохладной комнате на диване. Окна на ночь остались открытыми. Дарья вслушивалась в ночные шорохи, звонкие трели полевых сверчков. От сознания того, что могила сына где-то неподалеку, быть может совсем рядом, она не смогла до самого утра сомкнуть глаз.

На могилку Дарья пошла пораньше. Ей только казалось, будто она спешит. На самом деле шла она тихо, передвигаясь по аллее сквера от дерева к дереву, от лавочки к лавочке. А когда среди шумящей листвы она увидела серый памятник, ноги совсем перестали ее слушаться. Охнув, Дарья опустилась на колени, обхватила седую голову ладонями и припала к земле.

— А я все надеялась… — шептала она и сморщенной рукой в извилистых синеватых жилках поглаживала землю.

Наплакавшись вволю, достала из сумки кулек, горсточками стала разбрасывать по могиле белый песок.

— Издалека приехала, мать… По земле вижу — издалека… Наша-то земля — темная крупка.

Дарья подняла голову. Перед ней стоял седой мужчина с медалями на пиджаке.

— Сын у меня здесь… — молвила она.

Послышалось звучание горна и дробь барабана. Будто через пелену дождя Дарья увидела людей, венки, флаги.

Седой мужчина помог ей подняться. Она потянулась рукой к памятнику и, приблизившись, растерянно обвела взглядом гранитные плиты с мерцающими надписями.

— В глазах от слез мельтешит… не вижу. На какой строчке сынок мой… Вася. Заволжин Василий Петрович.

— Значит, здесь похоронен, — раздумчиво произнес он. — Здесь, говоришь, похоронен должен быть…