Сергей Тарасов - Осколки. Краткие заметки о жизни и кино

…В фонтане мылось много детей. Вдруг я заметил, как маленькая девочка перелезла через бортик и спрыгнула в воду. Через несколько секунд ее голова появилась на поверхности. Девочка не умела плавать и явно тонула, а кричать не могла, потому что наглоталась воды.

Среди плескавшихся в воде и визжащих детей трудно было заметить, что кто-то тонет. Но я заметил и, хотя не умел плавать, спрыгнул в фонтан. Набрав побольше воздуха, я присел, пошарил по дну и, схватив девчонку, поднялся во весь рост. Жадно глотнув воздуха, я закричал:

— Помогите! Она утонула!

К нам бросились ребята постарше и вытащили девочку из фонтана. Тут прибежала перепуганная мать девочки, которая в это время стояла в очереди за кипятком.

— Спасибо! Спасибо, ребятки! — сквозь слезы говорила мать девочки, прижимая ее к себе.

— Да это все рыжий! Он первый заметил — сказал один из мальчишек, показав на меня. Должен отметить, что в детстве я был действительно рыжеватым.

В это время загудел паровоз, и все побежали к своим теплушкам.

И кто бы мог подумать, что через десять лет мои родители приведут меня «на смотрины» в семью начальника Генерального штаба Советской армии Штеменко, чью дочь я спас из фонтана на какой-то неизвестной станции. Но из сватовства родителей ничего не вышло, я был тогда увлечен совсем другой девушкой…

Вспомнился еще один эпизод из долгой дороги в Новосибирск. На очередной остановке нашего поезда, как обычно, выстроилась длинная очередь за кипятком (он был в огромных титанах на всех станциях). Мы с братом стояли рядом с мамой, в руках у которой был чайник.

Из здания вокзала вышли два молоденьких лейтенанта, судя по новенькой форме, только что выпущенные из училища. Очевидно, они ждали отправки на фронт своего эшелона.

Оба были злые, пьяные и орали друг на друга. Вдруг один из них схватился за кобуру с пистолетом, висевшую на поясе, другой тоже… Очередь за кипятком как-то сжалась и затихла. И тут наша мама вышла из очереди и подошла к лейтенантам.

— Мальчики! — обратилась она к ним. — Здесь же дети!..

Лейтенанты замерли, словно услышали строгую команду, огляделись и увидели длинную очередь людей, испуганно прижавшихся к стене вокзала. В очереди не было мужчин, только старики, женщины и дети.

Лейтенанты затихли и пошли обратно, к вокзалу.

Наша мама сказала им вслед:

— Постарайтесь вернуться назад, мальчики…

Один из лейтенантов заплакал, а другой обнял его за плечи. Они скрылись в здании вокзала.

И вот мы приехали в Новосибирск — в город, где мы с отцом родились. Но там нас никто не ждал. Нас определили на постой в развалюху на берегу речки Ельцовки. Так назывался и район города, считавшийся самым бандитским. Весной, когда таял снег, и с речки сходил лед, на берегу Ельцовки всегда находили трупы убитых за зиму людей. Но нас, эвакуированных, не трогали, даже сочувствовали.

В Новосибирске я пошел в первый класс. Школа работала аж в три смены. Я попал как раз в третью. Иду вечером домой. Зима, темно, свет только в окнах. Вдруг из темноты появляются два мужика и — прямиком ко мне. Я замер от страха.

Один из мужиков спрашивает:

— Ты чей?

— Эвакуированный — говорю.

— Отец, небось, на фронте? — другой спрашивает.

А я отвечаю:

— На фронте. Под Москвой. Только не пишет…

Мужики довели меня до дома и даже денег в карман сунули. А один сказал:

— Кто обижать будет, скажешь, что Саша Ельцовский за тебя мазу держит!

Бандит он был. Его расстреляли прямо на улице. Я потом по фото в газете его узнал.

Отец начал войну в штабе Тимошенко, потом у Рокоссовского в 31-й Армии. Командовал 247 дивизией. Она в ночь на новый 1942 год атаковала немцев у Старицы (городок около Твери) и захватила город. В бою отец получил очень тяжелую контузию. Поэтому и не писал. Из госпиталей если и писали, то письма до адресатов редко доходили. Почта справлялась как могла и как успевала — работать там было некому…

Жили мы, как и все эвакуированные, бедно и голодно. Продуктов, которые мы получали как семья командира, воющего на фронте, нам еле-еле хватало, чтоб не протянуть ноги. Хозяйка держала корову, молоко продавала на рынке. Нам немного доставалось, когда кто-нибудь из нас болел. С местными ребятами мы жили без особых конфликтов, поскольку учились в одной школе, и мой брат Костя решал для всех сложные задачки и «просвещал» по другим предметам (недаром потом окончил МГИМО и стал академиком).