Владимир Дичев - Небо покоряется смелым

Однажды прихотливо петляющая узенькая дорожка повела его в аул Обода. Он до сих пор помнил на ней каждый выступ, каждую расщелину. И не просто потому, что несколько лет подряд мальчишкой бегал здесь в школу. Ему шел девятый, а войне — второй год, когда над горами и плато Дагестана стали появляться вражеские самолеты. Взрослые наказывали:

— Когда идешь в школу, смотри в оба. Увидишь фашиста в небе — ложись на землю.

Касум привык уважать слово старших. Завидев в бездонной вышине зловеще поблескивающую полоску металла, всем телом приникал к каменистой тропе. Но тут же переворачивался на спину, чтобы встретить опасность лицом к лицу. Внимательно следил за полетом вражеского самолета, крадущегося по-воровски, чтобы обрушить на людей смерть и разрушение.

Тогда Касуму и в голову не приходило, что он сам сможет подняться в небо. В те далекие годы все помыслы его были обращены к земле. К той самой неласковой ниве, на которой день за днем трудились отец — председатель колхоза, мать, брат, сестры, все люди родного аула.

Здесь, на каменистом плато, даже самый крохотный клочок земли ухожен, взлелеян, полит потом дедов и прадедов. И кто, как не горец, знает истинную цену каждому килограмму зерна, картофеля, бобов. Может быть, поэтому нет у аварца крепче и святей клятвы, чем слова: «Клянусь хлебом!».

Да, детство свое Касум с полным основанием мог бы назвать трудовым. Потому что это были не эпизодические уроки труда по школьному расписанию, а посильная, закаляющая тело и душу мальчика постоянная работа. Практическая помощь семье, в которой старшие действительно нуждались.

Отец Касума не знал пословицы древних римлян «в здоровом теле — здоровый дух». Но истину эту познал на собственном опыте и таким же практическим путем, как эстафету, передавал сыну. В то время родители обычно не вмешивались в школьные дела детей. Считалось само собой разумеющимся, что, если ты ходишь в школу, значит, обязан знать то, чему там учат. И отец не помогал Касуму вникать в суть теоремы Пифагора или «правила буравчика». Зато своим отношением к труду и людям преподал многие нравственные аксиомы, непреложные нормы поведения: будь честен, скромен, рассудителен, смел.

…Память цепко выхватывает из глубины прошлого нужный эпизод, и Касум Гусейнович не может сдержать улыбку, вспоминая об одном из «педагогических тестов» отца.

Темными осенними вечерами в их доме обычно собирались родственники. Расположившись у пылающего очага, вспоминали предания о набегах вероломных врагов и стойкости защитников родных аулов. Пели старинные песни. Рассказывали истории про злых духов и прочую нечистую силу. Однажды, когда все разошлись, отец вдруг сказал:

— Касум, надо пойти к дяде Магомеду в Арани. Скажи ему, что отец просит одолжить немного сахару.

До аула Арани — полчаса быстрой ходьбы солнечным днем. Ночью это время почти удваивается. Несказанной жутью наполняется все существо мальчишки, когда уходит он в стылую, ненастную тьму. В ушах еще звучат слова: шайтан… утащил в преисподнюю… В причудливых очертаниях редких деревьев и скал угадывается нечто непонятное и угрожающее. Но он все идет и идет, то трепеща, то замирая от страха. Потому что надо идти, надо выполнить поручение. Ведь он — мужчина…

Конечно, можно спорить по поводу подобных методов воспитания, соглашаться с ними или отвергать. Важно одно — такие уроки сослужили добрую службу в становлении характера и развитии судьбы Касума Нажмудинова.

Да, удивительная все-таки эта штука — память. Как часто накрепко привязывает она нас к событиям и делам давно минувшим. Возвращает в прошлое, чтобы надежно высветить дорогу к настоящему…

Касуму шел тринадцатый, а завоеванной советским народом Победе — второй год, когда над горами и плато Дагестана стали появляться мирные самолеты. Их не надо было бояться: они перевозили почту, пассажиров.

За аулом Цада Хунзахское нагорье так же плоско и гладко, как настоящий аэродром. Сюда все чаще прилетали четырехкрылые птицы. И стоило ребятишкам аула Гонох заслышать дальний гул мотора, как сразу туда устремлялась наперегонки вся босоногая орава.

…Они бежали рядом, Касум и его двоюродный брат Гаджи. Все ближе, ближе только что приземлившийся самолет. Вот уже можно вполне отчетливо различить крылья и пропеллер, даже увидеть лица хлопочущих возле машины людей… И в это время нестерпимая боль пронзила все тело Касума: острый камень глубоко рассек босую ногу. Он опустился на землю, зажал кровоточащую рану, а мимо, не замечая его беды, мчались к самолету мальчишки. И тогда на глаза Касума навернулись слезы. Не от боли — от досады. Ведь он так стремился к этой, поражающей воображение, почти сказочной птице! Все ребята увидят ее совсем близко, а он…