Виктор Давыдов - Девятый круг. Одиссея диссидента в психиатрическом ГУЛАГе

Однажды он зашел к Соне Юзефпольской — поэтессе, студентке-филологу университета и участнику нашего кружка, — тут же в дверь позвонили, и в квартиру ворвалась команда чекистов во главе с Саврасовым. Когда Соня потом рассказывала этот эпизод, мы всегда смеялись. Чекисты принялись шарить по комнатам, которых было всего две, заглянули под кровати и даже в шкафы. Толя же не дыша стоял за дверью спальни, и чекисты его не нашли [47] Софья Юзефпольская сумела перебраться в Ленинград в разгар политических чисток в Самаре, и репрессии ее обошли. Она писала стихи, эмигрировала в Америку, родила четырех детей, получила несколько престижных поэтических премий и как-то неожиданно и быстро умерла от рака осенью 2017 года. .

Однако СССР не был страной диснеевских мультиков, где Том и Джерри могли бегать бесконечно. Сарбаева арестовали в тот день, когда меня увезли из Сербского в Бутырку, — теперь он сидел где-то рядом в самарском СИЗО. От кого-то он уже знал мою тюремную кликуху — значит, сидел с кем-то, с кем я был на этапе или в тюрьме.

Неполная неделя в карцере прошла бессобытийно. Книги были с собой, но читать не хотелось. Целый день я шагал по камере четыре шага от двери и до стены и не мог думать ни о чем другом, кроме как найти ответ на вопрос: признали невменяемым или нет? Ничто другое сейчас не интересовало. В каком-то смысле это был вопрос жизни и смерти: если не признали, это означало жизнь, признали — нет.

Двенадцатого июля вдруг стукнула кормушка, и из нее гаркнули: «С вещами!» Это означало перевод в другую камеру — или на этап? Продолжая дописывать за Кафку «Процесс», надзиратель, конечно же, ответил: «Потом узнаешь».

Выйдя в коридор с вещами и матрасом, я увидел там еще одного зэка. Он был высок, бледен и худ и еле стоял, прислонившись в стенке.

— Я на голодовке, — объяснил он. Было нелегко, но пришлось стащить на первый этаж вместе со своим еще и его матрас, иначе зэк свалился бы.

Нас посадили в пустую камеру привратки. Зэк был тем самым «Валерой с Октябрьского района», с которым мы перестукивались, и он оказался политзаключенным. Причем сидел уже второй раз — за попытку перехода границы.

История Валерия Янина напоминала местами авантюрный роман XVII века вроде «Симплицисимуса». Он сам тоже иногда казался мне таким Симплицисимусом, который искренне не понимал значения некоторых вещей вроде государственных границ. Никто из нас никогда не думал о бегстве за кордон — по умолчанию мы считали, что «граница на замке». Однако для Янина, если нечто существовало — значит, было возможным независимо от запретов.

В 18 лет он поступил в летное военное училище, оставив в Самаре жену-одноклассницу с сыном, который родился, когда паре было чуть больше 16 лет. Служил на базе ВВС в Крыму, но недолго. Непосредственным толчком к побегу за границу стал какой-то конфликт с начальством. Это не удивляло. У каждого «побегушника» в какой-то момент срабатывал триггер — хотя психологически к побегу все они были готовы уже задолго до этого.

Янин отправился в Самару, уговорил на побег жену. Вместе они отправились в Крым. Метод побега Янина был, наверное, самым надежным из всех возможных и наименее рискованным. Он купил билет на теплоход «Ялта — Батуми» и ночью выпрыгнул из иллюминатора каюты, выбросив оттуда сначала надувную лодку с запасом воды и еды. В последнюю секунду жена не смогла перебороть страх и осталась на борту.

Янин же доплыл до турецкого берега, откуда попал сначала на базу НАТО в Германии, а потом в Нью-Йорк. Бежал он летом 1973 года.

В Нью-Йорке Валера год водил такси, пока не соскучился по семье. Тогда он решил тем же способом привезти в Америку жену и сына. На надувной лодке он снова пересек Черное море, но уже в обратном направлении — от Турции до грузинского города Поти, где закопал лодку в гальке на пляже.

Янин благополучно доехал до Самары, за день снова уговорил жену бежать — но дом был «под колпаком», и в поезде их сразу арестовали. Интересно, что в Институте Сербского бывшего офицера с ходу признали невменяемым. Думаю, там столкнулись интересы двух силовых ведомств. Чекистам для звездочек был нужен вменяемый Янин, но военным он был нужен сумасшедшим — и тогда ответственности за его побег никто не нес. В этой битве военные победили, и Янин поехал в Казанскую СПБ, а его жена получила лишь условный срок [48] Далеко не гипотетическое объяснение. Известны случаи, когда военные «отмазывали» своих от КГБ, добиваясь даже прекращения возбужденных уголовных дел (генерал-майор Матвей Шапошников, 1967 год). .