Сергей Миров - «Воскресение». Книга о Музыке, Дружбе, Времени и Судьбе

А когда Романов вернулся и сразу включился в работу, команде подвернулась росконцертовская халтура по Тульской области. Он играл на бас-гитаре, аккомпанировали они Аркадию Хоралову и Геннадию Белову.

Несмотря на дремучесть и зашкаливающую «совковость» репертуара, по словам Лёши, работая с ними, он впервые понял, что такое профессионалы.

А еще он там впервые узнал, что такое «вертушка».

А вы еще не знаете? О-о, это великое изобретение наших эстрадных жуков!

Рассказываю. У каждого концерта, как мы помним, существовало одно афишное имя. «Паровоз», «обезьяна», «пупок» – этими ласковыми терминами на эстрадном жаргоне обозначали тех, кого в те годы язык не поворачивался назвать «звездой». Так вот, билеты покупали именно на них, а кто концерт открывает и продолжает, то есть работает «на разогреве публики», всем было, в общем-то, по барабану, но заполнять время и создавать массовость приходилось по условиям игры. А вот накладные расходы – командировочные, квартирные, транспортные, – уходили, по большей части, именно на этот планктон. Наши ребята, немного понюхавшие радость бытия «паровозом», привыкнуть к хорошему не успели, так что это понижение в статусе воспринимали вполне философски.

«Группа Ованеса Мелик-Пашаева»: Голутвин, Мелик-Пашаев, Подгородецкий, Кленов, Антонов, Воронин, Чиненков

Так вот, представьте себе, что в один город приезжают якобы две концертные бригады. На афише дворца спорта, скажем, – Иосиф Кобзон, а в драматическом театре – Муслим Магомаев. А кроме них – всяческая «мелочь», к которой теперь относились и наши герои. А между очагами культуры курсируют два автобуса, которые возят их, иногда в сопровождении ГАИ, так, чтобы один и тот же артист или коллектив успел отработать в обеих программах!

Иногда точек было даже три. Причем по два концерта за вечер: скажем, в одном месте начало в 18:30 и в 20:30, а в другом – в 19:00 и 21:00, в третьем 19:30 и 21:30. На таких «вертушках», бывало, случались безумно смешные накладки, но общей практике это не мешало. Могу рассказать про один из приколов, устроенных великим Уленшпигелем советской эпохи, Никитой Богословским.

Никита Владимирович довольно часто ездил на «чёс» по городам и весям со своим уважаемым коллегой Сигизмундом Кацем. Вертушка была скромной: два дома культуры в соседних населенных пунктах. Один композитор работал первое отделение, другой – второе. Между ними антракт, чтобы население откушало бутербродов с вонючей рыбой, а советские композиторы успели на машинах переехать из одного зала в другой.

Ну, за много лет дружбы Богословский детально усвоил репертуар Каца, все песни, шутки, байки… И даже самое начало выступления выучил дословно: «Здравствуйте, дорогие друзья! Меня зовут Сигизмунд Кац, я родился в бедной еврейской семье далеко от нашей славной Родины…», а дальше исполнялась «Шумел сурово брянский лес…» и прочие заслуженные шлягеры.

И вот однажды Никита Владимирович решил пошалить, и на своем первом отделении, пользуясь тем, что композиторов в лицо никто толком не знает – чай не артисты! – вышел и начал: «Здравствуйте, дорогие друзья! Меня зовут Сигизмунд Кац, я родился…», ну и весь репертуар – до нотки, до буковки. А потом спокойно уехал в другой клуб, где исполнил уже свой традиционный набор.

А в первый зал к тому времени прибыл уже сам Кац, и – все то же самое: «Здравствуйте, дорогие друзья! Меня зовут Сигизмунд Кац…»

Когда раздался громкий свист публики, возмущенной наглым самозванцем, бедный Кац ничего, конечно, не понял, в расстройстве ушел со сцены, но… друзья поссорились ненадолго, и через некоторое время, конечно же, помирились.

У Романова, впрочем, обошлось без таких эксцессов, но вот платить заработанные деньги ему в Росконцерте… не торопились. Пришлось задействовать канцелярский навык, обретенный в Бутырке, и писать жалобу в прокуратуру.

Сработало. Грамотному сутяге деньги выплатили в полном объеме.

Гастрольные приключения мы все вспоминаем с удовольствием, но и со смехом. У групп, вышедших на официальный режим в 80-е годы, все было почти одинаково: мерзкие рестораны, грубые официанты, склочные дежурные по этажам…

Свое проживание в гостинице «Обь» в Новосибирске Лёша Романов описал мне слово в слово как то, что я сам пережил в безымянном «отеле» города Ровеньки, Луганской области.