Сергей Миров - «Воскресение». Книга о Музыке, Дружбе, Времени и Судьбе

Впрочем, еще с середины 70-х были очень специальные люди, типа Славы Ангелюка, Юры Фишкина и Саши Изюмова, всегда обладавшие приличным количеством аппарата, с удовольствием дававшие его в аренду.

Вообще, звуковик (так проще, чтобы не путаться со словами «звукорежиссер», «звукооператор», «звукотехник») – профессия очень специфическая, особенно в 70–80-е годы, когда «построить» аппарат было куда легче, чем купить его. Большинство этих людей тогда были по совместительству и техниками, и радиоинженерами, и дизайнерами.

Концертный аппарат нужно было не только обслуживать, но и собрать своими руками, а перед этим рассчитать параметры звука и придать ему пристойный внешний вид!

(Забегая вперед, вспомню, что аппаратуру для второго состава «Воскресенья» создавал уже Саша Арутюнов, и называлась она «Сигнал», ибо фирменные лейблы для нее Саша вырезал… из тюбиков с одноименной зубной пастой…)

Так вот, в наше время 99 % всей аппаратуры было самопальной, и Новиков, ныне хозяин крупной фирмы, занимающейся все тем же звуком, до сих гордится тем, что «Воскресенью» тогда практически ничего не нужно было брать в аренду.

Всё было свое.

Но однажды в понедельник музыканты пришли в свой заветный репетиционный подвал Дома Культуры типографии «Красный Пролетарий» на Делегатской улице и обнаружили, что из него вынесли всё подчистую. Говоря «всё» я имею в виду именно всё, ибо пропали даже грязные рубашки, лежавшие в углу…

Но здесь нужно рассказать еще одну историю.

За несколько месяцев до этого на одном из сейшенов (именно так назывались концерты в то время!) «Воскресенье» свинтили. Помните это слово? Если нет, то напоминаю: оно означает групповое задержание правоохранительными органами за… А черт его знает, за что! Могли за длинные волосы, могли за громкий звук, могли за спекуляцию… Статья не важна, важен принцип: «Нефига здесь нам тут!»

Михаил Шевяков, Александр «Артем» Арутюнов и ТКНН

Обычно все заканчивалось без особых последствий, но ощутимая нервотрепка была всегда. Так было и в тот раз, за исключением того, что задержание по каким-то немыслимым капризам судьбы проводила серьезная опергруппа классных профессионалов с Петровке.

Стоят, значит, наши герои, понурив головы, а старший опер внимательно листает их паспорта:

– Та-ак… Романов, Алексей Дмитриевич… русский… Арутюнов Александр … армянин… Маргулис, Евгений Шулимович… хм, еврей! Кавагое, Сергей Сирович… что? Японец! Да что у вас тут такое делается-то, а?

И вся опергруппа в диком хохоте падает на пол, не в силах сдержаться. Ну, конечно же, после такой разрядки всех отпустили по домам с каким-то номинально-минимальным протоколом, а может, и вообще без него.

Тогда между музыкантами и операми началась дружба, которую поддерживал в основном Игорь Новиков.

– Понимаешь, тут очень важно: мы – каста, которым ничего так не важно, как работа, и они были точно такой же кастой, но другой. Одержимость, понимаешь? Для них найти и задержать бандита или серьезного жулика было таким же делом жизни, как для Лёшки песню написать, а для Гули – ее сыграть правильно!

Словом, когда Игорь прибежал в районное отделение милиции, там началась обычная для ментов занудная волокита и мелковластное хамство, типа «вот еще, связываться с вами… да мало ли кто там ваши ящики потырил… и ваще, непонятно, откуда у вас там деньги на все это…», тогда он просто набрал знакомый телефонный номер на Петровку.

Ментовской летюха был тут же послан по традиционному для нашей культуры адресу, опергруппа была на месте через 10 минут, благо ехать недалеко, ну и началось правильное следствие, в результате которого всё до последнего винтика и грязных рубашек вернулось на базу… уже через три дня.

Небывалая история, правда?

Были и последствия. Родители трех парней, ограбивших базу, оказались людьми не последними и не бедными. Несколько месяцев они подкарауливали Игоря Новикова на всех углах, слезами, посулами и угрозами пытаясь уговорить того забрать заявление, мол, – все же хорошо закончилось! – но он этого не сделал.

– Понимаешь, мне опер сказал, что тут дело принципа: «вор должен сидеть в тюрьме», и если я заяву заберу, то мы с ними навсегда поссоримся. А вот этого мне очень не хотелось!

И аншлаговые сейшена по Москве и области продолжились с огромным успехом.