Владимир Арсентьев - Ковчег Беклемишева. Из личной судебной практики

— реального культурного показателя независимости судьи и демократических начал уголовного правосудия;

— дополнительной гарантии прав человека, вовлечённого в уголовный процесс, в частности, на обжалование приговора.

Имея в виду, что с религиозно-философской точки зрения совесть находится в тесной связи со всем состоянием человеческой души, в зависимости от её естественного и нравственного развития, от образования, образа жизни и вообще истории. Развитие совести зависит от образования ума и совершенствования воли. Строгая правдивость, в частности, любовь к истине и согласование практических действий с теоретическим познанием — вот главное основание ясности, остроты и живости совести, одним словом — совестливости. Каждый человек имеет совесть только для себя. Поэтому человек должен остерегаться возвышать свою совесть на степень закона для других и таким образом причинять ущерб свободе совести.

Отечественное уголовное правосудие, на взгляд автора, сохраняет некоторые элементы, подходы и принципы древнееврейского права, провозгласившего право человека на своё свободное самоопределение; византийского права, утвердившего неравенство; а также славяно-русских общинных обычаев. Чем обнаруживает своё исходное культурно-правовое начало и в первую очередь — славяно-русский общинный строй, имеющий древнейшие корни.

Совокупное исторически нелинейное воздействие восточных и западных правовых традиций повлияло на формирование элитарной культуры российского уголовного правосудия не без издержек — с преобладанием власти над законом. Эта историко-юридическая тенденция внутриполитического характера закрытого общества нашла своё выражение, наряду с общим порядком судебного разбирательства, — в некоторых особенностях уголовного процесса, составивших с начала ХХI века особый порядок судебного разбирательства, заключающийся в возможности постановления обвинительного приговора суда без проведения судебного разбирательства.

Консервативная идеология неравенства, выраженная в особом порядке, стремится изменить в массовом сознании современного общества отношение к уголовному правосудию, допускающему сделку с подсудимыми, согласившимися с обвинением или к сотрудничеству. Поощряя только за это ограничением предполагаемого наказания, которое в таком случае не может превышать двух третей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за совершенное преступление. То есть, послабляя уголовную ответственность обязательно реальным смягчением уголовного наказания, назначение которого в общем порядке судебного разбирательства возможно лишь после состязательной процедуры судебного доказывания и установления виновности в совершении преступления, а не до того , особый порядок представляется крайностью в отступлении от правовых идеалов. При этом обращение к массовому сознанию, в котором личность растворена, обусловлено тем, что согласие на особый порядок вынесения в отношении себя заведомо обвинительного приговора может допустить, за редким исключением, зависимый человек с подавленной волей, либо под принуждением.

В особом порядке проведения судебного заседания и постановления обвинительного приговора судья не проводит исследование и оценку доказательств, собранных по уголовному делу. При этом могут быть исследованы обстоятельства, характеризующие личность подсудимого, и обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание.

Законодатель предлагает ограничиться формально-субъективным согласием подсудимого с предъявленным обвинением, что допускает предположение о признании вины в преступлении, однако для постановления обвинительного приговора в особом порядке признание вины не требуется.

Таким образом, при юридически формальной процедуре постановления обвинительного приговора, основанного на предположении о виновности подсудимого в инкриминируемом ему деянии как преступном, в силу его согласия с предъявленным ему обвинением, — уголовное наказание отбывается им реально. Такое неравновесное положение обвинения и защиты может носить временный «военно-полевой» или переходный характер, демонстрируя усиление борьбы с преступностью за счёт уголовного правосудия, упрощая процедуру там, где осуществляется само правосудие. То есть, в конечном итоге, — за счёт общества.