Алексей Тарханов - До востребования, Париж

Девушки у метеорологической доски делали страшные жесты, показывая, как пробирает их до костей этот ужасный сибирский мороз.

Картинки, которые показывали в телевизионных прогнозах погоды, напоминали карты военной операции, в которой «синие» из Сибири, как танковые армии СССР, легко проникают вглубь Европы, не встречая на своем пути никакого сопротивления. В общем, наблюдалось начало международной истерии, холодной войны, не придуманной, а подлинной. Леденящая рука Кремля тянулась к Эйфелевой башне. Департамент за департаментом объявляли о введении в действие плана «Большой холод» ( Grand Froid ).

Тут я снижу пафос, чтобы не слишком пугать. Что такое «Большой холод» по-французски? Это когда минусовые температуры ожидаются, о ужас, даже и в дневные часы. Тем не менее метеорологи не поддавались унынию и пообещали, что, несмотря на холод, дни будут ясными и солнечными. И призывали французов не бояться следующего этапа – так называемого Froid Extreme . План «Лютый холод» не вводился в действие во Франции с февраля 1956 года, когда тоже пришедшие из России морозы остановили течение Сены.

Вечером, когда я включил телевизор и стал греться обретенным электричеством и купленным вином, пришло облегчение. Синоптики из Meteo сообщили, что парижанам идет на помощь атлантический циклон и надо только ночь простоять и день продержаться.

Утром термометр заплясал за окном от радости, температура шла в плюс, снег таял, закапал дождь. Великая армия была спасена, и я вместе с ней.

Я слыхал от некоторых многих моих соотечественников, что Париж был бы прекрасен, кабы не мешали парижане.

В моем Париже живет всего 2,2 миллиона человек. Утром в метро кажется, что все 40 миллионов, а летним воскресеньем гуляешь просто-таки в пустыне.

Меня все время спрашивают, завел ли я знакомства. И если завел, то с кем. Но мне кажется, что Париж – это вам не сайт знакомств. Чтобы с кем-то из парижан познакомиться, нужен веский повод.

Ну вот как я познакомился с очень симпатичной семьей, живущей этажом ниже? Очень просто – у меня протекла ванна. Я спускался к соседям понятно в каком настроении. Но соседи тоже волновались и поставили передо мной виски с орешками, и в результате мы долго извинялись друг перед другом за несовершенство сантехники 1930-х.

Но это же должно повезти, труба прохудиться, например.

Вот другое везение – когда на дороге в Париж столкнулись аж четыре машины и моя во главе. Я мог ждать в итоге чего угодно, но в результате мы дождались полиции, заполнили справки для страховой инспекции, и ни один из потерявших вечер не стал бить меня, по доброй русской традиции, бейсбольной битой по голове.

На этой несчастной дороге мне встретились три человека: седовласый представитель старой Франции, финансист, управляющий чужими деньгами; молодой парень с итальянской фамилией из министерства сельского хозяйства; арабский юноша из Лилля. Последний крепко пожал мне руку на прощание и сказал: «Так было решено, чтобы мы столкнулись, не переживайте».

Теперь вы понимаете, почему я завожу друзей очень осторожно.

Но к счастью, моя работа заставляет оторваться от стула и гонит к людям. Про одних я должен писать, с другими – встречаться и делать интервью, с третьими – работать вместе. В итоге у меня создалась неплохая коллекция парижан. Точнее, людей, живущих вместе со мной в Париже. Тут и политики, и актеры, и художники, и просто модные ребята и девчата разных лет. Одни мне нравятся, другие не очень, с одними встретился бы снова с удовольствием, с другими нет, спасибо, не надо, только за деньги.

О парижанках написано много восторженных слов: «Утром по дороге на работу вы встретите ее – строгую, элегантную и провокативную. Вы узнаете ее по юбке и жакету из дорогой натуральной ткани классического кроя в строгую черно-белую клетку в сочетании с черной шелковой блузкой, как бы невзначай расстегнутой на одну пуговицу ниже, чем это принято».

Утром по дороге на работу я все оглядывался в надежде опознать по жакету. Тщетно! С утра затеялся дождик и подул холодный ветер, и парижанки вокруг, как сговорившись, надели резиновые сапоги, куртки и тулупчики, возможно, и вправду расстегнутые на одну пуговицу ниже, чем это принято.

Со временем я понял, что так восторженно парижанок описываем только мы, русские, убежденные в том, что за счастье родиться женщиной в Париже надо побороться.