Алексей Казаков - Шпионаж под сенью муз. Как представители творческих профессий служили разведке

Алимова была ценным сотрудником, так как знала восточные языки, в том числе фарси, и могла заниматься перлюстрацией писем советских солдат не только на русском.

В военной цензуре она прослужила всю войну. Так называемые политконтролеры следили за сохранением государственной тайны, чтобы через почтово-телеграфную связь не передавались пораженческие, провокационные и клеветнические сообщения, подрывающие дух в тылу и на фронте, а в конечном итоге — обороноспособность страны. Также в письмах вымарывались указания на места дислокаций воинских частей, любые намеки на планы и сроки военных действий.

На вскрытых и просмотренных документах Ирина и ее сослуживцы ставили штамп «Просмотрено военной цензурой». Один политконтролер в день просматривал примерно 150 писем или 600 телеграмм.

После Победы над фашистами Алимова служила в Чехословакии и Австрии, а затем вернулась в Ашхабад. Она радовалась тому, что родители ее живы, и можно будет продолжить карьеру киноактрисы. Ведь она еще молода и хороша собой!

Но семья бедствовала, родители болели, а работу в кино никто не предлагал. Тот же фильм «Алишер Навои» сняли без ее участия. А тут ей предложили поступить на службу в контрразведку. Алимова оказалась в подразделении наружного наблюдения; здесь она приобрела навыки «ведения объекта», выявления слежки за собой и ухода от нее. Она даже не догадывалась, что все это пригодится ей в будущей куда более ответственной работе.

В 1947 году Алимова отдыхала в санатории НКВД в подмосковном поселке Кратово. Неожиданно ее пригласили к телефону. Голос в трубке сказал, что ее срочно ждут в Москве и уже выслали машину.

Ирину принял в своем кабинете, с портретом Дзержинского на стене, руководитель советской нелегальной разведки полковник Александр Коротков.

— Как отдыхается? — вежливо поинтересовался полковник.

— Спасибо, хорошо, — просто ответила Алимова.

— Вот такая женщина, как вы, нам нужна: красивая, молодая, проверенная. Прошедшая войну. И знающая языки…

Давайте прямо к делу: мы хотим предложить вам работу, связанную с зарубежными командировками. Они будут длиться годами. Вы нужны советской разведке… Ирина Каримовна, вы можете отказаться, ведь это лишь предложение. Если угодно — наша просьба к вам.

Ирина молчала несколько секунд.

— Я согласна. Я хочу быть полезной своей стране.

Ей присвоили кодовое имя «Бир». Началась скрупулезная подготовка к предстоящим командировкам. Алимова изучала спецдисциплины — работу с тайниками, системы и методы связи с агентами, шифровальное дело, радиосвязь. Учила иностранные языки с персональными преподавателями: турецкий, уйгурский, английский, немецкий, совершенствовала фарси. Увереннее всего она чувствовала себя при отработке легенды-биографии на репетициях-тренировках, когда требовалось вжиться в образ эмигрантки. Пригодились навыки, полученные в мастерской Григория Козинцева.

По первоначальному плану «Бир» должны были направить на нелегальную работу в Австрию. Чтобы она пожила в немецкой языковой среде, ее командировали в ГДР. Но ситуация в мире изменилась, и в Москве решили отправить ее в Японию.

План проникновения в страну предполагал, что на первом этапе «Бир» прибудет в Китай. По легенде, она, уйгурка из богатой семьи, направляется к жениху, который ждет ее в Тяньцзине.

В 1953 году глубокой ночью она вышла из пекинского, сбившегося с расписания поезда, и никто ее не встретил, кроме полицейского и рикши.

Конечно же, она волновалась. Это было ее первое свидание с женихом, пусть и не настоящим. Но ведь надо будет годами изображать супружескую пару, делить тяжелую работу, напряжение и риск. Как сложатся их отношения? Жених знаком ей только по фотографии. Известен его оперативный псевдоним — «Халеф». И его легенда, согласно которой он — уйгур Энвер Садык. А ее, по той же легенде, зовут Хатыга. Скоро они будут супругами Энвер и Хатыга Садык. Так надо.

И вот рано утром она стоит неподалеку от входа в большой универмаг. Это точка встречи, оговоренная в Москве как резервная.

Он подходит с легкой улыбкой, шаг его уверен, пружинист, несмотря на некоторую полноту, костюм безупречен; он протягивает ей букет цветов, чмокает в щечку, говорит по-уйгурски:

— Здравствуй, дорогая. Я очень соскучился! Извини, что вчера не смог тебя встретить. Мне сказали в справочном бюро, что пекинский поезд отменен… Жаль, что я не перепроверил, так ли это на самом деле…