Армен Гаспарян - Личное дело. Правда о самых известных деятелях истории России XX века

Статьи в журнале «Коммунист», выступления на совещаниях идеологических работников — все острые вопросы, которые стояли на тот момент на повестке дня, Суслов обходит. Больше того, потом уже редактирует для печати собственные же выступления, оттуда тоже будут вымарываться спорные, с точки зрения Суслова, места. Притом что они могли варьироваться, то есть он мог убрать излишние восхваления Сталина или, напротив, порицания. Это же относилось к Хрущеву. И случались там критические элементы по отношению к деятельности Молотова. Ну, стоит ли удивляться после этого, что это трехтомное собрание сочинений выдающегося деятеля советского государства легло мертвым грузом на полки книжных магазинов, притом что оно продавалось всюду, хотя тираж, в общем 100 тысяч, по нынешним меркам вообще гигантский, а ажиотажа не было, потому что все население страны и так прекрасно представляло, что такое выступление Суслова. Оно не могло дать ничего (это издание) даже партийным агитаторам. Они ничего принципиально нового в этом во всем не могли найти. Его можно было, в принципе, и не издавать. Ну, никому же в голову не приходит издавать какие-то очерки из газет по причине того, что они все привязаны к каким-то определенным событиям, написаны понятно каким языком — вот так же получилось и в случае с Сусловым. Удивительно, он же собирал поговорки и афоризмы, но ни в одной из его речей вы этого не найдете. Таким вот был главный идеолог партии, человек, которого боялись почти все в стране. Удивительно, конечно, — столько лет потратить на идеологию и при этом не внести туда ничего нового. Больше того, все новое старательно еще вырезать.

Суслов — классическое дитя своего времени. Разумеется, он принимал участие в политических репрессиях. Комиссия НКВД СССР в июле 39-го докладывала наркому Берии, что первый секретарь Орджоникидзевского крайкома партии недоволен работой краевого управления НКВД, потому что оно проявляет благодушие и беспечность. Больше того, Суслов называет лица, арест которых необходим. Последствия этого мы прекрасно понимаем: усиление репрессий и массовые аресты. Будучи председателем бюро ЦК ВКП(б) в Литве, именно он несет прямую ответственность за репрессии и даже выселение социальных групп из Прибалтики, и он же потом становится организатором травли деятелей советской художественной и научной интеллигенции — это все Суслов. Причем эти документы были опубликованы еще в конце 80-х годов, то есть не надо здесь рассказывать о том, что Суслов вообще никакого отношения к этому не имел и, как и многие другие деятели советского государства, был оболган в 90-е годы, и какие-то фальшивки напечатаны — нет, ничего подобного. Об этом все прекрасно знали в конце 80-х годов. Я хорошо помню эти нашумевшие публикации в «Огоньке», в «Совершенно секретно» Юлиана Семенова, в «Собеседнике». Никто не тешил себя иллюзиями о том, каким был главный партийный идеолог. Да он и не мог быть никем другим.

Суслов воспринимал научный коммунизм как догму, единственно верную и правильную. Для него коммунистическая идея была, по сути дела, смыслом жизни. Он ей все подчинил, как верный «паладин идеи». С этой точки зрения он был классический большевик. Приведу только одну цитату. В беседе с писателем Виталием Гроссманом Суслов произносит слова: «Мы вскрыли ошибки, которые сопутствовали культу личности Сталина, но мы никогда не будем осуждать Сталина за то, что он боролся с врагами партии и государства. Мы осуждаем его за то, что он бил по своим», то есть обратите внимание на подход к невероятно сложным процессам политических репрессий 30-х годов. «Мы не осуждаем за то, что он боролся с врагами партии и государства, осуждаем за то, что ударил по своим».

А как провести вот эту грань между своими и врагами государства, потому что ведь и те, и другие — верные члены партии, многие с дореволюционным стажем — это красные командиры эпохи Гражданской войны, громившие Колчака, Юденича, Врангеля, Деникина. Где эта грань? Вот как понять Суслова? Кто там был свой? А кто был подлинным врагом советской власти? Вот, скажем, маршал Тухачевский — он свой, ну, судя по тому, что Никита Сергеевич Хрущев устроил в советском обществе культ маршала Тухачевского, наверное, да. Или он все-таки враг партии и государства, ведь заговор был? Как понять логику Суслова? Вот эту заскорузлую конструкцию, которая далеко не каждому человеку понятна сегодня, что уж говорить про ту эпоху. Это сегодня мы очень многое знаем и про 30-е, и про 40-е, и про 50-е годы. Тогда же знали меньше. Ну, хорошо, а Бухарин, любимец партии, — он свой был или все равно враг ВКП(б) и враг государства? Причем я абсолютно уверен, что Суслов даже не интересовался вообще всей этой историей. У него опять же, повторюсь, была не идея какая-то партийная, не сверхзадача по Станиславскому, у него была догма. И вот в рамках этой самой догмы он и действовал, поэтому для него было бы абсолютно нормально с 37-го по 56-й год считать Тухачевского врагом партии и государства, с 56-го по 64-й год считать своим, а потом вообще эту тему замылить. Но главное, чтобы научный коммунизм не пострадал. Прошли годы, а вот эта доктрина: «Он боролся с врагами партии и государства, но осуждаем за то, что он бил по своим» — пережила Суслова. Она сегодня популярна у пусть и сильно маргинальной, но достаточно бойкой группы людей в социальных сетях, которые рассуждают ровно вот с этой самой точки зрения. Причем я абсолютно убежден, что никто из них даже не подозревает, что основу этой вот конфигурации, которую они сегодня так ярко проповедуют, оставляя в день сотни комментариев, заложил товарищ Суслов. Больше того, я уверен, что все эти люди не смогли бы сдать Суслову экзамен по знанию научного коммунизма — истмат и геомат. Вот эти слова Суслова пережили его, пережили даже всю память о нем — и именно эти слова, наверное, в подлинном смысле слова и должны ассоциироваться с фигурой главного идеолога ЦК КПСС, человека, который всю жизнь посвятил отстаиванию идей научного коммунизма. Такой вот парадокс.