Жан-Жак Фельштейн - В оркестре Аушвица

Иветт удержала в памяти два периода: их с сестрой Лили путь от Салоник до оркестра в Биркенау и условия их освобождения из лагеря, когда она чудом осталась жива. Жизнь в оркестре, детали повседневности и даже лица подруг видятся смутно, а то и вовсе позабыты. Неотвязный ужас существования, убийства, обыденность и техницизм смерти растворились в чудовищной магме бытия, из глубины которой всплывают чьи-то лица, несуразные детали, занятия музыкой, появление Альмы, ссоры с Лили или Сильвией…

Двадцать часов бесед под запись мы ведем на английском — Иветт франкофонка, но почти пятьдесят лет каждый день говорит на английском, а вот имена Маленькой Жюли, Большой Элен и Большой Фанни она называет по-французски, с певучим акцентом. Как будто в языке — или языках — сохранилась пережитая в юности травма.

Именно в общении с Иветт я вполне осознал очевидный факт: чтобы выжить в Биркенау — физически и психически, — требовалось заплатить определенную цену. Она признается, что после лагеря лишилась уверенности в себе и не может выступать на публике — только при муже. Она сумела сыграть для Лили «Патетическую», только когда та вышла из комнаты и поклялась не смотреть на пианистку. Ее техничность не пострадала: перед нью-йоркскими гастролями она занималась с Мюрреем Перайей [77] Мюррей Перайя, первоначально Мойше Перахья (род. в 1947) — американский пианист сефардского происхождения. , бывшим учеником своей сестры… Иветт говорит, что в молодости, до того , была авантюристкой, а теперь боится буквально всего — путешествий, неизвестного, любых проявлений жестокости.

Я отказался от попытки составить путеводитель по «эффектам Биркенау», воздействовавшим на тебя и твоих старинных подруг, но не удерживаюсь и спрашиваю: «Хоть кто-нибудь восстановился полностью?» Когда я задал этот вопрос Хильде, она ответила без колебаний: «Никто! Тем, кто там не был, не понять…»

Лили умирает.

Ослабев от холода и голода, она упала в снег, сломала ногу и впервые в жизни оказалась совершенно беспомощной. Санитарный барак превратился в царство смерти, и Лили не хочет там оказаться. Еды она не получает и рассчитывать может только на помощь сестры.

Иветт пребывает в полной растерянности, она способна только молиться, что бесит Лили, лишая ее остатков сил… Резвая пухленькая молодая женщина превратилась в тень, но плохой характер никуда не делся.

Их мир еще больше сузился, пространство жизни сократилось, разделившись надвое: одна боролась за жизнь, другая пыталась ей помочь. Хельга и Лотта исчезли — умерли или были переведены в другое место, но Лили с Иветт этого не заметили. Фрау Кронер умерла от тифа через несколько месяцев после своей сестры Марии. Ушла тихо, как жила. Девушки из оркестра, решившие держаться вместе сколько получится, вынуждены были разлучиться, их развели по разным баракам. Некоторые немки — Анита, Хильда, Карла, Сильвия и Рената — оказались вместе с француженками и бельгийками.

В Биркенау рацион был рассчитан до калории — так, чтобы держать узниц ниже минимума, необходимого для выживания. Здесь, с началом весны, все изменилось, воцарился хаос, почти не было питьевой воды, тухлую еду давали рано утром.

Очень скоро начались эпидемии тифа и дизентерии, выкашивая заключенных быстрее, чем в Биркенау. Скученность способствовала стремительному распространению заразы. Болезни не щадили и нацистов, что, впрочем, не слишком утешало узниц.

Медсестры в санитарном бараке сбивались с ног, пытаясь найти лекарства, во всяком случае, те из них, кто не спекулировал скудным запасом, выданным эсэсовцами. Люди мерли как мухи. Немногие врачи боролись с гекатомбой [78] Гекатомба — у древних греков жертвоприношение из ста быков или других животных; впоследствии всякое значительное жертвоприношение. В переносном значении: жестокое и бессмысленное истребление или гибель большого числа людей. практически голыми руками в чудовищных антисанитарных условиях и атмосфере страдания, каждый выживал в одиночку или с помощью узкого круга друзей. Каждый день тела умерших складывали перед входом, и никто не приходил забрать их, чтобы похоронить или сжечь.

В марте в лагере воцарилась атмосфера конца света. Население непомерно разрослось за счет узников других лагерей, находившихся в западной части Германии. Даже издыхая, нацистское чудовище не выпускало из когтей своих рабов. Вновь прибывшие находятся в ужасном состоянии, некоторым пришлось идти много недель, у охранников все чаще сдавали нервы, упавших добивали на обочине дорог.