Сергей Красиков - Возле вождей

Берия намекал на оспенное лицо Сталина, и первое, что напрашивалось сорваться с языка для объяснения ситуации: в сумерках различия сглаживаются. Но подспудным чувством я догадался: Берия провоцирует меня именно на такое объяснение. Верховный, походя видимо, обидел председателя Комитета госбезопасности, и тот изыскивает способ «возвращения долга» через подставных лиц. В данном случае через меня.

— Почему же нет различия, Лаврентий Павлович? Очень даже разительные различия имеются, — отвечаю. — У товарища Сталина осанка и манеры природные, выработанные годами. В них пластичность и собранность, воля и убедительность, интеллигентность и мудрость. У товарища же Геловани они только намечаются и потому выученные, вымученные, театрализованные, если хотите. Спутать лица никак нельзя. Я и не спутал, а лишь присоединился к большинству…

— Что-о-о? — побагровел Сталин. — Вы, будучи уверены, что товарищ Сталин оставлен без охраны, кинулись к ошибающемуся большинству? К переохраняемо-му Геловани? Правильно я вас понял?

— Так точно, товарищ Сталин, вы поняли меня правильно. Ошибающееся большинство перетянуло меня на свою сторону и повлияло на выбор ситуации.

— Ошибочным оказался выбор. Преступным, можно сказать. — Прищурился Сталин. — Хорошо хоть не оправдываетесь. Другие вон ловчить стали… — И, сменив гнев на милость, добавил: — Впредь перед принятием решения соображайте. Думайте. Вы еще человек молодой. На вашем пути всякое может встретиться: и ошибающееся большинство, и устойчивое меньшинство. Учитесь правильно ориентироваться в ситуации.

Проверка убедила нас, что охрана слабо знает в лицо членов правительства. Мне известно, что готовят ее по фотокарточкам и по инструкциям. Следует пересмотреть подготовку и обучение охраны. Заставить готовить ее по документальным фильмам, по персоналиям, по ориентированию на местности, по привычкам охраняемых, по их манерам двигаться, говорить, по одежде.

— Учтите это, товарищ Спиридонов, — обратился на прощание Верховный к стоящему неподалеку коменданту Кремля. И, взмахом руки отпустив охрану, увлек свиту на собственную половину Большого Кремлевского дворца.

После проверки в воинских подразделениях началась невообразимая переподготовка. Отделами службы в каждой части по два и по три раза в неделю демонстрировались отрывки из документальных и хроникальных кинофильмов перед караульными, заступающими в наряд.

Додумались даже сходных двойников из службистов для каждого члена Политбюро подобрать, которые стали прогуливаться через импровизированные стендовые посты.

Однако испытания с двойниками продолжались недолго. Подобранные в двойники офицеры, желая получше вжиться в роли, не только начали копировать положительные привычки, присущие оригиналам, но порой и запомнившиеся им комические стороны охраняемых.

Так, ныне покойный Петр Кабанов, вжившийся в роль вождя, и Николай Минеев, заменяющий В. М. Молотова, ни с того ни с сего около учебного поста принялись обсуждать поведение тогдашнего Председателя Организации Объединенных Наций Трюгве Ли.

— Нэ правильно вэдет сэбья этот Трюгвэ Лис, — по-сталински возмущался Кабанов. — До сих пор, поны-маешь ли, нэ принимает в Объединенную Нацию Китайскую Народную Рэспублику. Нэльзя долго тэрпеть такой бэзобразия.

— Ти, как всегда, прав, Коба! — уступчиво соглашался Молотов — Минеев. — На первом же заседании снова поставим вопрос о приеме Китайской республики в ООН…

— Поставьте! Поставьте! Да понастойчивее. Бэзобра-зиэ! Государство с миллиардним населением до сих пор не принято в члени ООН, — сердился Сталин — Кабанов и важно шествовал на шаг впереди перед Молотовим — Минеевым.

Такие сценки разыгрывались, разумеется, перед друзьями-сослуживцами, а не на глазах командования. Но имеющий уши да слышит, а имеющий очи да видит.

Услышали и увидели инсценировки на вождей те, кому в обязанность входило все видеть и слышать. А увидев и услышав, страшно перепугались.

Мыслимое ли дело: сегодня переодетые в вождей двойники обсуждают политические вопросы, а завтра им в голову взбредет бытовые вопросы членов Политбюро разрешать… Куда занесет их молодая, необузданная фантазия, одному Богу ведомо. А шишки да тумаки учителям получать.

Потому потихоньку-полегоньку разжаловали «новоявленных вождей» в рядовых офицеров, и не только разжаловали, но, похоже, так «мягко» с ними побеседовали, что двойники не то что ради службы, но и ради развлечений больше никогда вождей не копировали. Не то что, к слову сказать, преуспевающие писатели Борис Леонов и Феликс Чуев, по сегодняшний день надрывающие животы друзьям комическими сценками из выдуманных ими историй жития того или иного государственного деятеля нашего недавнего прошлого. Ан не смеяться над ними следует, а глубоко скорбеть по случившемуся.