Сергей Красиков - Возле вождей

Около двадцати лет прослуживший в различных ведомствах Кремля, я, разумеется, знал нечто такое, чего не знали, да и вряд ли узнают обыкновенные смертные, и потому в меру возможного пытался приоткрыть в своей книге завесы на тайны тайн из жизни их величеств и ваших вашеств членов Политбюро, для чего вел осторожные дневниковые записи.

Не выдержав кремлевского деления лиц на господ и на слуг, я раньше времени сам попросился на минимальную военную пенсию, пригрозив тогдашним непосредственным и прямым начальникам В. Е. Семичастному, В. Я. Чекалову и В. А. Волкову, если они меня не отпустят, пустить себе пулю, а мои друзья журналисты найдут-де возможность поведать миру, почему я наложил на себя руки, отчего им тогда очень не поздоровится.

В. А. Волков больше других проникся моими просьбами и в качестве ходатая стал водить меня из кабинета в кабинет. Однако тогдашний начальник Девятого управления КГБ В. Я. Чекалов отпускать меня из армии ни за что не хотел.

Зачем отпускать своего журналиста, неоднократно прославлявшего деяния соответствующих служб в газетах и журналах?

Но Волков настаивал:

— Не хочет он служить. Грозит застрелиться.

— Почему?

— Потому что многие его сослуживцы ходят уже в полковниках, а он все еще в капитанах.

— Так выдвиньте на майора.

— Он уже не хочет. Говорит, хватит с меня. Просит отпустить. И я поддерживаю его просьбу. Ибо взвинчен он и действительно может сотворить непредвиденное. Я его знаю.

— Ничего он не совершит, — упорствовал Чекалов. — Отберите у него оружие. Пусть несет службу безоружным.

— Но?..

— Никаких «но». Исполняйте…

Обеспечивать безопасность членов Политбюро безоружным мне до того не случалось. Да и как ее обеспечить, если, скажем, террорист попрет на охраняемого не с пистолетом даже, а с ножом. Что станешь предпринимать? Кричать: «Мать твою перематъ, не смей!» Или: «Ты что это вздумал, негодник эдакий? Чем тебе не понравился такой красивый, такой пригожий Леонид Ильич?..»

Потому на пятый или шестой день я, безоружный, провожающий во Внуково II в очередное турне Генсека, подошел к председателю КГБ В. Е. Семичастному и в упор спросил:

— Владимир Ефимович, сможет ли безоружный сотрудник обеспечить безопасность охраняемого?

— В каком смысле безоружный? — поинтересовался начальник ведомства государственной безопасности.

— В прямом. Меня по указанию Владимира Яковлевича Чекалова лишили права ношения личного оружия и на службу посылают безоружным.

— Вы что, разыгрываете меня? — удивился Семичастный.

— Как можно? Наведите справки. Моя фамилия Красиков. Капитан Красиков.

По возвращении с задания нас с Волковым срочно вызвали к Чекалову.

— Не унимаешься, мать твою. Уймем! Не могу я тебя уволить. Есть приказ председателя лиц с высшим образованием не увольнять.

— Побойтесь Бога, Владимир Яковлевич! Какой вам от меня прок. Я с высшим образованием работу себе найду. А человек без образования ни работы на гражданке не найдет, ни семьи не сможет содержать. Мало ли какие приказы начальство отдает. Армия и органы сокращаются на одну треть, и что же, среди нескольких миллионов сокращенных не найдется ни одного человека с высшим образованием?

— Считай, уговорил. Завтра же позвоню в ЦВЭК (Центральную врачебно-экспертную комиссию) на предмет увольнения тебя из органов.

— Позвоните сейчас.

— Не веришь, что ли? Сказал, завтра.

— Позвоните сегодня, — канючу я.

— Сегодня так сегодня. — Снизошел генерал. Снимает трубку и говорит начальнику ЦВЭК: — На этой неделе к вам на обследование придет наш сотрудник — капитан Красиков Сергей Павлович, проверьте состояние его здоровья на предмет увольнения.

— Спасибо, товарищ генерал, — говорю я.

— Рано благодаришь, — взрывается Чекалов. — Если врачи не найдут причин для отчисления из армии, будешь вкалывать у меня, как медный котелок.

О, удивительная военная речь! Всем известно, что медный котелок никак вкалывать не может. Вкалывать может иголка, шило, пешня, кирка, лом, наконец. Но я уже был на седьмом небе, ибо знал: раз позвонил в ЦВЭК сам начальник управления и попросил медиков осмотреть служивого как перед увольнением, то ясно, что делается это неспроста, и врачи из кожи вон вылезут, но найдут причины для увольнения пациента именно по состоянию здоровья.

Почему же уходил я из столь престижного ведомства по собственному желанию? Потому что ежечасно, ежедневно сталкивался с фальшью сильных мира сего. На словах они за социальное равенство всех на земле, а на деле и не помышляли ни о каком равенстве.