Коллектив авторов Филология - Вокруг Чехова. Том 1. Жизнь и судьба

— Так вот, Макар, — обратился к нему Иван Петрович, — скажешь Егору Михайловичу, что я записал эту муку в отпускную ведомость по княжеской экономии, а Егор Михайлович пускай к себе на приход запишет… Заодно отвези в Княжую и этих двух прекрасных юношей. Садитесь, господа молодые люди, да смотрите, не перепачкайтесь в муке… Все? Ну, с Богом. Кланяйтесь.

Макар, как нам показалось, посмотрел на нас не очень дружелюбно.

— Посмотри, Саша, у него нет двух пальцев на руке, — шепнул мне брат.

Я посмотрел. Действительно, у Макара на правой руке не хватало указательного и среднего пальцев. Я хотел было спросить его, куда они девались, но он угрюмо сел к нам задом и, по-видимому, не намерен был начинать разговора.

Мы поехали по слободе. Из одного из переулков выскочил, пошатываясь, Ефим и весело крикнул нам:

— Гей, паничи, счастливый путь!.. В воскресенье я приду к вам в Княжую в гости… Я вас люблю. Вы хорошие… А машиниста жинка раздела, заперла в чулан и не дает горилки… А он ругается… Я приду… Рыбу ловить будем…

Макар злобно посмотрел на него.

— Пьяница чертова! Батька с матерью пропил! Махамет! — проговорил он громко и презрительно.

— А ты беспалый черт! — ответил Ефим. — Свиньи пальцы отъели, а ты и не слышал.

Макар сердито плюнул, ударил по лошади, и скоро мы оказались снова в степи. Ехали молча. Солнце уже давно перешло за полдень, и нам очень хотелось есть. У Антоши от голода даже ввалились щеки.

— Скоро мы до Княжой доедем? — спросил я Макара.

— Когда приедем, тогда и дома будем, — ответил он угрюмо.

— А много еще верст осталось? — спросил Антоша.

— Сколько осталось, столько и есть, — последовал угрюмый ответ.

На половине дороги Макар, однако же, вдруг круто повернулся к нам вполуоборот и спросил:

— А вы кто же такие будете?

— Мы внуки Егора Михайловича, — ответил Антоша, — и едем к дедушке и к бабушке в гости.

— Ага, к аспиду аспидята едут, — проворчал Макар по-хохлацки себе под нос. — Значит, аспидово племя.

Он сердито повернулся к нам спиною и до самой Княжой не проронил ни одного слова.

У графини была дочь, вышедшая замуж за князя, фамилию которого я не помню. За молодой княгиней в приданое дана была слобода, которую поэтому и назвали Княжой. Лежит она в десяти верстах от Крепкой, и церкви в ней нет. Слобода маленькая, невзрачная. Ценны в ней только необозримые поля. Тем не менее и здесь построен барский дом городского типа в шесть или семь комнат. Построен он был для новобрачных княгини и князя, но они предпочли жить в Крепкой, у графини, и барский дом пустовал и всегда был на запоре. Окружал его небольшой, тенистый и сравнительно еще молодой садик, спускавшийся к речке.

Когда дедушку из Крепкой перевели в Княжую, то ему и бабушке пришлось поселиться в пустом барском доме. Но их обоих угнетал простор больших комнат, и приличная, мягкая заграничная мебель пришлась им не по вкусу.

— А ну их к бесу! — говаривал дедушка, глядя на венское кресло-качалку. — Стул не стул, санки не санки, а так, черт знает что. Или вот, — сердился он на вольтеровское кресло, — плюхнул в него и пропал в нем: совсем человека не видно… Господа с жиру бесятся… Делать им нечего.

Больших комнат старики не любили потому, что анфилады их вселяли в них суеверный страх.

— Тут слово скажешь или крикнешь, а оно из пятой комнаты тебе отзывается…

— Кто это «оно», дедушка?

— Известно кто: либо домовой, либо нечистая сила… Люди Бога забыли и модничать начали; и все оттого, что у господ денег много и они по разным заграницам ездят… Ну вот погляди: заграничный стол. А может быть, его какой-нибудь басурман и еретик делал, который и в церкви никогда не бывает?! По-настоящему, такую вещь и в доме держать нельзя… Грех…

Ввиду этого Егор Михайлович выпросил у графини позволение построить для себя жилище по своему вкусу и выстроил тут же, рядом с барскими хоромами, маленькую хатку с двумя крохотными низенькими комнатками. Очутившись в привычной тесноте и духоте, оба старика почувствовали себя привольно и хорошо, как рыба в воде.

Князь к этому времени уже умер, и овдовевшая княгиня жила со своей графиней-матерью в Крепкой, а управление Княжой было всецело передано на руки дедушке Егору Михайловичу. Он был здесь полным властелином и командовал всем как ему угодно. Иногда, еще при жизни, покойный князь наезжал делать ревизию. Об этих наездах бабушка Ефросинья Емельяновна рассказывала так: