Эльвира Филипович - Я, мой муж и наши два отечества

У нас была небольшая библиотека, которая хранилась в Вериной комнате. Были произведения классиков: Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Тургенева, Салтыкова-Щедрина, Л. Н. Толстого, Чехова, Горького. Было «Воскресение» Толстого, переписанное от руки. Были и другие книги, например, рассказы Бунина, Телешова.

Были книги по истории древней и средних веков… Нас, детей, в то время интересовала мифология. Мы даже рисовали некоторые сцены, конечно, по-своему, по-детски. Особенно нравились нам странствия Одиссея…

Вера познакомила нас с Пушкиным. Еще будучи девочкой, читала нам сказки, «Руслана и Людмилу». Прослушав сказку «О рыбаке и рыбке», мы пришли к общему соглашению, что старухе, оставшейся с разбитым корытом, «так и надо».

Картины не украшали стен наших комнат. Только у Коли над письменным столом висел портрет Льва Толстого, да висел над диваном написанный мною масляными красками вид небольшого уголка нашего бора.

Но у нас были альбомы репродукций картин из Третьяковской галереи, альбом сцен из пьес Чехова, ставившихся в Художественном театре.

Вторым тяжелым ударом для нас была смерть мамы. Она умерла 9 ноября 1916 года в Козельске, где она гостила у моей сестры Оли. Мне об этом сообщили телеграммой. Я тут же из Россоши Воронежской губернии выехала в Козельск. Миша тоже приезжал на похороны.

Мама умерла от воспаления легких. Родилась она в 1852 году.

Когда Илюша строил у нас во дворе моторную лодку, к нам заходил К. Э. Циолковский. Константин Эдуардович помогал ему с расчетами, а Илюша выполнял некоторые детали, нужные Константину Эдуардовичу для его приборов.

Одна из комнат нижнего этажа служила Илюше мастерской. Там стоял токарный станок и было много всяких инструментов.

Не помню, в каком году, но с нами на Илюшиной лодке ездил на Угру и Миша. В этой же лодке Илюша возил за реку на сходки товарищей по РСДРП.

В революции 1905 года помимо Миши принимали активное участие Вера, Гриша и Коля. Когда народ собрался на бывшей плацпарадной площади, Вера и Гриша были там. Черносотенцы готовили нападение на собравшихся.

Полицейский нашего квартала (околоточный) Кофтунов предупредил об этом маму, а затем разыскал на площади Веру и, дергая ее за рукав, негромко уговаривал: «Барышня, Вас мама кличут! Маме плохо!»

Маме тогда удалось увезти Веру на Полотняный завод.

У нас в этот день в доме внизу собрались рабочие вокруг Коли, совещаясь о чем-то. Тетя Маша, бывшая монашенка, подумала, что собравшиеся будут Колю убивать… В открытую форточку она стала кричать: «Не смейте его трогать! Отпустите его, а то я сама сейчас вас всех расстреляю!» Илюша, бывший во дворе, успокоил тетю и увел ее, потому что она все-таки выскочила во двор.

Громилы не тронули нашего дома, зато гнались за Гришей. Гриша бежал от них через наш сад, перескочил через забор во дворе Вашкова, оттуда, перебежав улицу, попал во двор Казанской церкви. Там он скрылся в доме священника, который был дядей революционера Бриллиантова. Фамилии его не помню, а звали — отец Николай. Он спрятал Гришу у себя в доме, а черносотенцы не допускали и мысли, что священнослужитель скрывает бунтовщика.

Младший брат папы Илья Иванович Доброхотов жил в Москве на Воздвиженке. Он служил в казначействе. Жили с ним две племянницы (сироты) и племянник. Одна из племянниц, Наталья, была дочерью старшего брата папы Михаила Ивановича, который умер. Михаил Иванович был председателем совета присяжных поверенных в Москве. Другая племянница — Анна Евлампиевна Добрицкая и ее брат Николай были детьми покойной папиной сестры Александры Ивановны.

Дядя, дослужившись до пенсии, ушел в отставку и переехал на Остоженку в 3-й Зачатьевский переулок, но прожил там не долго. Он умер от удара в 1900 году. Мне тогда было 13 лет.

Моя двоюродная сестра Наталья Михайловна была умной и начитанной. С годами стала весьма религиозной. По матери своей она была двоюродной сестрой поэтессы Зинаиды Гиппиус, жены Мережковского. Видимо, он оказывал на нее влияние.

Мария Филипович (Бабуня), моя прапрабабушка, очень уважала своего мужа Владимира Мариана и даже гордилась им, но так и не смогла его полюбить по-настоящему: в момент бракосочетания была очень юна (всего пятнадцать лет), романтична и совершенно не подготовлена к реалиям первой брачной ночи. В шестнадцать лет она уже стала матерью. Для сыновей (их было двое) в доме держали кормилицу, няню, а когда ребята подросли — учителей-гувернеров. Молодой, красивый и талантливый (писал, по словам Бабуни, неплохие стихи, которые публиковали) учитель словесности и гувернер временами «впадал в меланхолию». Он со всем пылом молодости влюбился в роскошную красавицу — маму своих учеников. И казалось ему, что и его возлюбленная питает к нему ответные чувства. А Бабуня просто была добра к нему, как и ко всей прислуге в их большом доме. Когда он, дрожа от страсти, признался ей в любви и стал уговаривать ее оставить старого мужа и жить с ним, Бабуня ему резко и категорически отказала. Бедняга где-то достал пистолет и пробовал застрелиться.