Коллектив авторов Биографии и мемуары - Ковалиная книга. Вспоминая Юрия Коваля [второе издание, исправленное и дополненное]

— Кто таков?

— Костя.

— Много заплатила? Я покачала головой.

— Такая любовь?

— Опять не попал

— Бедный Костик Бедный Костик, — почему-то стал сокрушаться Коваль.

И потом, когда я объяснила, что Косте, в сущности, крупно повезло, Юра продолжал сокрушаться, вероятно по инерции.

…В Плутково было замечательно. Коваль писал тогда своего «Суера-Выера». Напишет главу, а потом читает нам, проверяя, как мы реагируем. Мы, разумеется, хохотали от души.

И еще мы купались, собирали грибы, удили рыбу. Казалось, что каждую травинку, каждую козявку Юра знает по имени-отчеству. Что уж там говорить про деревья, птиц и рыб.

Вечерами он рисовал нам на листочке расположение звезд в созвездиях. Проверял, насколько хорошо мы запомнили их названия. Затем выходили на крылечко и, вглядываясь ввысь, находили уже знакомые созвездия в небе, радуясь, как первооткрыватели. Юра радовался вместе с нами, и было непонятно, за кого больше. За нас, которых он познакомил со звездами, или за звезды, которых он представил друзьям.

— Пора, мой друг, заняться тебе делом, — сказал как-то Юра Бубе, после того как они вернулись с рыбалки. — Этот язь просто требует, чтобы память о нем была увековечена. Увековечивать придется тебе.

И Юра принес ножи для резьбы, деревянную доску, водрузил рыбину на стуле в профиль и объяснил Бубе технику вырезания барельефа.

Мы с Наташей готовили обед. Юра писал. Буба увековечивал. Тихо тикали часы с кукушкой.

Вдруг Буба произносит:

— Дядя Юр, я, когда вырасту большой, отращу себе бороду, как папа.

Юра поднял голову, рассеянно кивнул, как бы одобряя, и вновь погрузился в свою прозу.

Прошло несколько часов. Мы пообедали и собирались на прогулку в лес.

— Вынеси помойку, Борода! — вспомнил Юра перед выходом из дома.

Всем был хорош дом в Плуткове — просторен, уютен. Правда, удобства находились в огороде.

Или орошаешь землю под кустом смородины, или идешь с лопатой удобрять землю под яблонькой.

Но вот Юра наконец-то закончил строительство будочки и даже вырезал окошечко в виде сердечка на самом верху дверцы. Уборная получилась — загляденье! Светла, чиста, и пахло от нее свежим деревом. На дверях ее зачем-то висел объемный замок, а ключи от него Юра хранил при себе.

Первой приспичило Наташе, и она без затей попросила у мужа ключ от свежеиспеченного строения.

— Не дам, — скорбно поджав губы, произнес Юра и устремил свой взгляд в сторону леса.

— Почему? — не поняла Наташа.

— Загадите.

За несколько часов до отлета в Израиль мы всей семьей сидели на кухне Ковалей. Прощались. Конечно же, было очень грустно.

— Дядя Юр, времена-то другие, не то, что раньше. Нас даже гражданства советского не лишают. Будем летать друг к другу. Будем встречаться. Чуть больше трех часов лету! — пытаясь как-то оживить обстановку, успокаивал всех нас Буба.

Юра молча покачивал головой из стороны в сторону.

… Телефонные разговоры с Россией стоили тогда очень дорого. Я писала письма. Получила и от Юры несколько коротких записок.

Прошли три долгих года.

Наконец-то у меня появилась возможность слетать в Москву.

Я позвонила Ковалям прямо из Шереметьева и узнала от его тещи, что Юра месяц назад скончался от инфаркта.

На сороковой день я прилетела в Москву. Все родные и Друзья Юры собрались у него в мастерской. Начались воспоминания. А про Юру невозможно вспоминать, не улыбаясь.

Каждый имел свою, особо смешную историю, связанную с Юрой. Они сыпались как из рога изобилия. В общем хохоте слышались сдержанные усмешки Коваля. А мысль, что его нет, становилась абсурдной, невозможной.

И тоска, захватившая мое сердце в тиски, отступила.

О мертвых или хорошо, или никак.

Это один из тех случаев, когда с чистой совестью о человеке можно писать только хорошее.

Эти заметки будут напечатаны, естественно, позже, а пишу я их десятого августа, когда прошло девять дней со дня кончины Юрия Коваля.

Много лет он был моим близким товарищем. Он много сделал для меня, для моей литературной работы и моей скромной литературной удачи. Он многое сделал, чтобы я был счастлив в те минуты моей жизни, когда я был действительно счастлив. Так могут сказать многие. Сам не замечая того, Юрий Коваль был очень щедр к многочисленным друзьям, вообще к людям. И мы старались отвечать ему тем же.

Наверное, необходимо сказать необходимые слова. Они состоят в том, что Коваль был одним из лучших современных писателей. Вообще, одним из лучших прозаиков, которые когда-либо писали для детей. А быть может, просто лучшим.