Иосиф Давыдов - Триумф и трагедия советской космонавтики

Но больше всего деду льстило, когда над бахчой снижался самолет и помахивал ему крылом. Старик из-под козырька старенькой армейской фуражки слезящимися от солнца глазами провожал серебристую птицу и махал ей вслед узловатой жилистой рукой. Однажды на вытяжном парашютике сбросили ему фляжку со студеной водой. Старик очень обрадовался посылке. А когда он узнал, что это сделал Жора, то проникся к нему еще большей любовью и нередко выделял ему персональный арбуз, который тут же с помощью друзей превращался в груду корок. Жора импонировал старику и своим внешним видом.

— От це ж вояка, — восторгался он, глядя на любимца в хорошо подогнанной форме.

В этом отношении Жора Добровольский действительно мог служить эталоном. Всегда подтянутый, выбритый, подстриженный, сапоги и пуговицы надраены до блеска. Весь он, ладный и стройный, не мог не вызвать симпатии. Ну, а пуговицы, которые он от частой чистки «протирал насквозь», стали даже предметом насмешек. Но подначки не действовали.

Приятно было смотреть на него и девушкам, которые с интересом следили, как он легко и непринужденно танцевал. А та, которой он уделял больше внимания, считала себя вообще счастливицей.

Спали в летних лагерях под старым навесом, из-под которого за зиму вытащили сено. В одну из ночей произошло чрезвычайное происшествие. Кто-то из ребят спросонья толкнул сваю, поддерживавшую крышу. Прогнившая за много лет кровля от толчка начала рушиться. Курсанты, как мыши, бросились врассыпную. Жора с криком «Полундра!» едва увернулся от рухнувшей верхней балки. Балка упала на изголовья кроватей двух курсантов, которые по счастливой случайности оказались в карауле. Досыпали под открытым небом. Утром восстанавливали колхозное добро и поздравляли счастливчиков, коих миновала злая судьба.

Осенью, получив летную закалку, перекочевали опять в Чугуев и начали готовиться к полетам на новом истребителе.

А через месяц Жора получил десятидневный отпуск для поездки к отцу, которого перевели служить в Одесскую область.

— Везет же Жорке! — радовались товарищи.

Встреча с отцом была радостной и вместе с тем грустной. Радостно было после многих лет разлуки встретить родного отца, поговорить с ним, посоветоваться о дальнейших жизненных планах. И немного грустно от того, что у отца была теперь новая семья. Отец удочерил девочку Люду. Георгий впервые увидел родного ему по отцу маленького крепыша — брата Сашу, к которому быстро привязался.

Десять дней отпуска промелькнули быстро. Жора вернулся в училище в прекрасном бостоновом костюме, с золотыми часами на руке и полным чемоданом сластей. В этот же день состоялся курсантский пир, и чемодан вмиг опустел.

Костюм и часы по тем временам были большой роскошью, и Жора предложил их, как и другие вещи, сделать общим достоянием коллектива. Давал их, когда товарищи отправлялись на свидание. Возвращаясь как-то с такого свидания, один из ребят попал в передрягу. Его встретили три «лба» и «предложили» скинуть костюм и снять часы. Рассказывая потом курсантам об этом случае, он говорил:

— Были бы вещи мои, отдал бы не глядя — ведь стоят три мурла наготове… Но как подумал, что отдам коллективную ценность, аж жарко стало. И решил я пойти в «лобовую атаку». Хрястнул головой в подбородок самого здорового. Он завалился. И я с правым креном в ближайший переулок юркнул и полный газ дал. Драпанул от них…

Прижимистость, страсть к вещам, жадность не характерны для летчиков вообще, а Жоре Добровольскому они были просто чужды. Так уж заведено у курсантов: посылки из дому становились общими. Сообща их «курочили». Разыгрывали, кому что, и устраивали небольшие товарищеские пиры. Жора был дружен со многими ребятами, были и такие, которым он отдавал особое предпочтение. Но вот однажды произошло разочарование. Проходя в городе по скверу, он вдруг увидел знакомое лицо. Хотел окликнуть, но воздержался. Один из его близких приятелей сидел на скамейке, закрытой ветками сирени, и жадно уплетал содержимое посылки. Жора подошел и молча остановился перед ним. Приятель поднял глаза и все прочел на лице Добровольского.

— Посылку, в конце концов, мне прислали. И я вовсе не обязан отдавать ее. Все равно всех не накормишь, — оправдывался тот.

Жора молча повернулся и пошел прочь. С этого дня, пожалуй, он стал требовательнее к себе, и к тем, кто шагал с ним рядом по жизни.

Шли месяцы напряженной учебы. Росло мастерство курсантов-летчиков. Приближалось время, когда они должны были сдавать экзамены Государственной комиссии. К ним готовились особенно тщательно. И, конечно же, наиболее ответственным и важным был экзамен по технике пилотирования. Сдать его на «хорошо» и «отлично» было непросто. Не затянуть взлет или, наоборот, раньше времени не задрать машину, не набравшую скорость, не «скользить» при посадке и выполнить комплекс упражнений на высоте — вот, пожалуй, то немногое, что должен уметь и знать выпускник. Но сколько труда вложено в это «немногое»!