Анатолий Маляр - Записки одессита. Часть первая. Оккупация и после

Возле восстановленной школы № 117 собирались пионеры, некоторые в белых рубашках, с нашивками на рукавах — звеньевые и более высокое «начальство». Похоже было на то, что они не из бедных семей. Ходили важно, видимо, подражая своим папам. Выходил пионервожатый, звучала команда: «Отряд! Равняйсь! Смирно!». Выбегали вперед горнист с барабанщиком, и отряд под визг горна и стук барабана двигался в сторону бульвара Фельдмана.

Хорошо, наверное, быть пионером — так нам думалось — им не нужно воровать арбузы, все у них есть… Это было не так, многие из пионеров были из таких же нищих семей, но дисциплинированно шли в строю под урчание пустых желудков и визжание горна. Шли во Дворец пионеров — Воронцовский дворец.

Там работали различные бесплатные кружки, в них принимали всех желающих, даже не пионеров. Тех, кто хотел ходить в танцевальный кружок, было немало, в радиокружок тоже, на остальные секции желающих находилось немного. Зашел я как-то в скульптурную секцию, мне предложили вылепить что-то из зеленой глины. То, что у меня получилось не понравилось ни мне, ни преподавателю кружка.

По вечерам мимо окон нашей квартиры с громким свистом по кругу пролетала большая стая стрижей, отличавшихся от ласточек тем, что у них не было белых брюшек. Они были полностью черными и очень красивыми. Стрижи летали часами, до темноты, и никого не раздражали, скорее — успокаивали и помогали заснуть. Раньше я их не замечал, а когда однажды понял, как им весело, то мне пришла в голову мысль, что наша квартира счастливая. Все три семьи пережили оккупацию. Единственной покойницей оказалась моя бабушка Пелагея, но она умерла естественной смертью.

С наступление темноты от Преображенской каждый день нетвердой походкой шел мужчина, неизменно кричавший: «За Родину, за Сталина!». Свернув на Ришельевскую, он направлялся в аптеку, где продолжал кричать что-то из боевой лексики: «Прикрой меня слева», или что-то еще, и требовал обезболивающее. Обычно он получал свою дозу морфия и уходил.

Сразу после окончания войны в городе стали готовиться к выборам в советы различных уровней. Заранее развешивались плакаты, стенды со списками избирателей. Люди интересовались кандидатами, приходили на встречи с ними.

В день выборов население спешило к избирательным участкам. В них были, как водится, установлены урны, заседала комиссия. Возле входа дежурила милиция в форме, внутри — в штатском.

С шести утра работал буфет. Жители района спешили проголосовать пораньше и занимали очередь за пирожками или за чем-нибудь еще съестным, что привозили для продажи населению по очень низким ценам. Играла патриотическая музыка, на полную мощность включались усилители. Первых голосующих снимали фотографы для публикации в местной печати и брали у них интервью.

После выборов в районный совет наша соседка Зина Булатова прибежала в квартиру и громко сообщила всем соседям, что вычеркнула всех и проголосовала за товарища Сталина. За такие действия ее даже никуда не вызывали. Она также сообщила, что продается в буфете, и что продукты заканчиваются — чтобы спешили. Соседи сломя голову кинулись вниз.

Избирательный участок находился на самом углу нашего дома в сторону Ришельевской. Мама успела проголосовать и купить в буфете несколько пирожков. Их продавали голосующим без учета количества едоков в семье. Мы с сестрой ждали возле входа, малолетних не пускали. Сестре еще не исполнилось шестнадцати, а голосовать имели право с восемнадцати. В буфет можно было пройти после голосования и попасть туда иначе было невозможно, поэтому процент голосующих до обеда составлял 99.97 % и это были не дутые цифры.

Вернулись домой, мама сварила на примусе чай, и мы втроем устроили пир. Выпили по стакану кипятка и съели по пирожку с мясом, полученному в честь выборов и только благодаря советской власти… Но меньше всего мы думали о политике.

Люди в самом деле были уверены в том, что мы теперь будем строить самое справедливое в мире общество, да еще и с такими руководителями партии и правительства, каких нет ни у кого. А то, что сейчас плохо, так ведь лучше и не было никогда, кроме небольшого перерыва перед войной. И то не всем. А всем хорошо не бывает.

«Жемчужина у моря» была сильно изранена войной, и городские пацаны в свободное время собирались на развалках. Выискивали какие-то железяки, дрались из-за них, потом мирились.