Иван Спатарель - Против черного барона

Вот краткие итоги работы только нашей авиагруппы, которая последовательно называлась Перекопской, Правобережной и Южной. Она участвовала в боях против Врангеля с мая по ноябрь. Помимо 4, 5, 6-го отрядов 2-го истребительного авиадивизиона в ее состав входили 48, 16, 49-й отряды. О том, как дрались с врагом мои товарищи — летчики, механики, мотористы, — рассказывает вся эта книга. А самый сжатый итог боевой работы умещается в несколько строк: выполнено 735 боевых вылетов, налетано 1145 часов, проведено до 100 воздушных боев, сброшено около 600 бомб, выпущено 150 тысяч патронов. За выдающиеся подвиги Николай Николаевич Васильченко и Яков Яковлевич Гуляев дважды награждены орденом Красного Знамени. Этим орденом отмечены: Захаров, Маляренко, Иншаков, Дудолев, Киш.

14 ноября я получил из штаба армии пакет с двумя телефонограммами от командующего авиацией Южного фронта. Первая была адресована Скаубиту. В ней говорилось, что, если позволит погода, авиагруппа должна перелететь в Джанкой, где сосредоточивается вся авиация фронта для преследования противника. Второй телефонограммой Юнгмейстер приказывал мне сначала прибыть в Джанкой, а оттуда отправиться в Симферополь и Севастополь для приемки и распределения по отрядам авиационного имущества, брошенного белогвардейцами.

Улучшения погоды не предвиделось. Но Скаубит тут же приказал авиагруппе готовиться к завтрашнему перелету. Начались сборы и подготовка самолетов.

Я решил ехать с передовой командой, которую возглавил Кожевников.

В Джанкой прибыли ночью. На следующее утро мотористы под руководством энергичного комиссара быстро все подготовили к приему самолетов и людей авиагруппы. Но прошел день, а наши все не появлялись. Со стороны Сиваша, заполнив небо, наползала огромная туча.

Только потом, после встречи в Симферополе с Петром Николаевичем Добровым, я узнал, что из-за плохой погоды самолеты группы не долетели до Джанкоя. Попав в полосу сплошного тумана, они вынуждены были вернуться в Асканию-Нова.

В тот же день, когда мы ожидали прилета своей группы, нам сообщили радостную весть: 1-я Конная Буденного и славная 51-я дивизия Блюхера вошли в Севастополь! Но 4-я армия еще продолжала вести бои, преследуя остатки вражеских войск, отступающих на Феодосию и Керчь. В Евпатории еще грузились белогвардейские морские транспорты. Группа Арватова и только что прилетевшее звено 1-й Конной армии вели разведывательные полеты, бомбили вражеские суда.

Выполняя задание Юнгмейстера, я выехал в Симферополь.

Итак — белогвардейской армии барона Врангеля больше не существовало. Толпы деморализованных, обезумевших его солдат и офицеров хлынули в южные порты Крыма, надеясь удрать на пароходе за границу.

В Севастополе мне довелось быть сразу после освобождения его от белогвардейцев. Я разговаривал с многими офицерами и солдатами белой армии, не пожелавшими покинуть Родину. Беседовал с жителями города. И у меня создалось довольно ясное представление о последних днях пребывания врангелевцев на нашей земле.

Погрузка на пароходы высокопоставленных белогвардейских штабов, управлений и учреждений началась еще 10 ноября, когда строевые части белых еще дрались за Ишунь и Чонгар. Черный барон кликушески призывал своих вояк «стоять до последнего», а его прихвостни уже грузили на корабль «верховного» награбленное барахло, любовниц и даже любимых собачек. Готовились бежать и восемьсот его генералов. Все они были насмерть перепуганы. Бывший командующий Добровольческой белой армией Май-Маевский и в самом деле умер при погрузке от разрыва сердца.

Каменного угля не хватало. Его забрали «союзнички» для своих военных кораблей. Более ста тридцати пароходов, захваченных белыми, загружали дровами, в основном изъятыми у местных жителей. Тех, кто пытался сохранить свое топливо, расстреливали.

В Феодосии взрывали склады боеприпасов. В Севастополе уничтожали остатки старого военного флота. В Евпатории жгли и топили в море продовольствие, которое нельзя было вывезти.

Для эвакуации морем врангелевская верхушка мобилизовала все, что могло плавать, начиная от старых полуразвалившихся посудин вроде дырявого угольщика «Феникс» до океанского парохода «Великий князь Александр Михайлович». Сам «рыцарь» Врангель с многочисленным имуществом бежал на крейсере «Корнилов», намного опередив свою челядь.

Но вот в портовые города ввалились, едва дыша от быстрого бега, «доблестные» защитники Перекопа, Ишуни и Чонгара, те, кому «главнокомандующий» обещал поручить охрану Кремля, как только Москва будет взята. Если и до этого у пароходов царила судорожная суматоха, то теперь началась сумасшедшая паника. Потерявшие человеческий образ юнкера прикладами вышибали своих седых полковников, чтобы захватить место в шлюпке. В тесных и темных корабельных трюмах нагромождались штабеля из человеческих тел. Жизнь «индивидуума» не ценилась и в полушку. Котировались только две вещи: сила и валюта. На небольшие суда вроде «Мечты», которые могли принять максимум две тысячи человек, грузилось по семь тысяч.