Сигизмунд Либрович - Император под запретом. Двадцать четыре года русской истории

Иоанн Антонович перестал быть «императором под запретом». Отдельные эпизоды из истории многострадального царя, носившего это высокое звание лишь в младенчестве, переименовывавшегося то в Григория, то в Гервасия, то в «известного арестанта» и «безымянного колодника», послужили даже сюжетами для романов, драм, повестей для юношества.

С общечеловеческой точки зрения судьба, постигшая Иоанна Антоновича, несомненно, представляется жестокой. И в самом деле, история не знает более несчастного государя, чем Иоанн III. Никакой вины за ним не было, и его несчастье было уготовлено другими людьми, которые еще до рождения будущего страдальца определили, что быть ему венценосцем. Это сознавали и Елизавета Петровна, и Петр III, и Екатерина II. Если все-таки, не довольствуясь лишением его престола, никто из них не решался изменить судьбу страдальца, дать свободу узнику, то это объяснялось как их личными соображениями, — опасением лишиться короны, — так и государственными интересами России, в жертву которым поневоле пришлось отдать свергнутого императора. Тем не менее невольно содрогаешься при мысли, что в лице «императора под запретом» пострадал ни в чем не повинный ребенок, о котором даже императрица Елизавета, свергнувшая его с престола, сказала, что он «не виновен».

Судьба навязала Иоанну Антоновичу непосильную для него ношу — императорскую всероссийскую корону, которую горсть людей незаконно отняла у прямых преемников Петра Великого. И Иоанну Антоновичу пришлось расплатиться своей жизнью за вины других…

«К несчастию рожденный» — так выразилась об Иоанне Антоновиче императрица Екатерина II. В лице этого «к несчастию рожденного» судьба, вопреки всем заветам справедливости, наказала невинного венценосца за вины других.

Точнее говоря, он был убит; но до некоторого времени подобный факт было в России невозможно напечатать.