Сергей Снегов: Двадцать четыре часа

Прения по докладу Семенова были бурными — выступали представители заводов, горных предприятий, работники горкома. Семенов знал, что против него сложилась среди хозяйственников сильная группка, возглавляемая новым директором горно-металлургического комбината — Алексеем Антоновичем Марковым. Знал он также, что на партконференции его будут ругать за грубость, зажим критики, игнорирование коллективности в руководстве — именно об этом у него был разговор с Марковым, когда тот прямо пригрозил: «Пойду на тебя, Василий Петрович, мира на конференции не жди». И именно потому, что он все это знал заранее, его не удивил резкий тон выступлений — он сам начал борьбу, обрушившись в докладе на хозяйственников за плохое положение на руднике и ослабление борьбы за план. В середине первого дня на трибуну поднялся Марков. В своей получасовой речи он о комбинате говорил мало, а почти все время посвятил Семенову. Он закончил свою речь гневными словами:

— Окрики, подстегивания, угрозы — вот единственная «помощь», которую мы видим от горкома. Вместо того чтобы глубоко вникать в существо нашего дела, первый секретарь горкома товарищ Семенов предпочитает залихватски разносить работников. Считаю, что с таким положением надо решительно кончать — горкому нового состава придется круто перестраивать свою работу!

Все это было неприятно, конечно. Семенов не мог не заметить, что ему после доклада хлопали меньше, чем Маркову. Угрюмый и раздраженный, он записал у себя в блокноте: «Марков. Уклоняется от серьезного анализа прорыва на руднике. Все по-обывательски сводит на личности. Не терпит критики». Эту запись, незначительно меняя ее, пришлось повторять почти после каждого выступления — хозяйственники один за другим нападали на Семенова. Особенно неприятным было выступление Лазарева, директора угольной шахты, обвинившего Семенова в зазнайстве и бюрократизме, — Лазарев деликатные выражения никогда не подбирал. Семенов даже поморщился, когда Лазарев энергично крикнул это злое словцо — бюрократ. Больше, впрочем, Семенов не разрешил себе открыто выказывать свои чувства: он сидел в президиуме спокойный и улыбающийся. Со стороны могло показаться, что ему нравится резкость выступлений и что он не сердится на выступающих — он даже похлопал Лазареву, когда тот заговорил о внедрении механизации на шахте. Чигина, откровенно пустившегося восхвалять руководство горкома, Семенов остановил иронической репликой — он не любил подхалимажа. Чибисов — член бюро крайкома партии, высокий, худой, с крупной седой головою, Герой Социалистического Труда, знаменитый на всю страну строитель, лет десять назад подробно выведенный в одном известном романе — был так поражен ходом выступлений и спокойствием Семенова, что не удержался и, наклонившись к нему, удивленно и встревоженно прошептал: «А крепко они тебя, Василий Петрович!» И Семенов, понимая, что перед Чибисовым ему особенно нужно казаться спокойным и уверенным, усмехнувшись, ответил почти с гордостью за людей, которые так решительно его критиковали: «А ты как думал? Ребята у нас не вашим чета, палец им в рот не клади — чинами считаться не станут, а в работе голову оторвут!» Чибисов, сдвинув седые брови над умными выцветающими глазами, изумленно посмотрел на Семенова, хотел что-то возразить, но передумал и ничего не сказал.

Получив заключительное слово, Семенов пошел на трибуну. Он чувствовал, что его час настал, — долго говорить он не любил, но крепко говорить умел. Он видел, как склоняли лица и багровели те, кому он давал отпор. Марков в президиуме барабанил пальцами, дергался на стуле, потом пересел к Чибисову и что-то жарко ему зашептал, — Чибисов, чуть наклонившись к нему, внимательно смотрел на трибуну, на Семенова. Всего, о чем говорилось на конференции, Семенов не касался, он выбрал основное, главных своих противников, но тут пощады не дал и высказал все, что полагалось высказать. О Маркове он прямо заявил: успехи вскружили ему голову, зазнался, пустился в прямое прожектерство, ослабил борьбу за план, не замечает, что под носом у него творятся безобразия, подхалимаж развел, упивается, что везде его новатором славят, — что же, не одного такого руководителя партия призвала к порядку, призовет и его.