Фрэнк Брейди - Конец игры. Биография Роберта Фишера

Регина понимала, что ее сын интеллектуально одарен, но поначалу не считала его «вундеркиндом». Да, он соображал иногда даже быстрее, чем она; мгновенно распознавал шаблоны и видел аналогии, что помогало ему сразу делать верные умозаключения. Если он видел, что банк закрыт из-за выходного дня на одной улице, то и банк на другой улице тоже, по его мысли, будет закрыт.

Проблема с Бобби носила социальный характер: с раннего возраста он подчинялся собственным ритмам, находившимся в противофазе с развитием других детей. И еще — его отличало удивительное упрямство. Он мог перейти на крик, если не получал желаемое — касалось это еды, которая ему нравилась или нет, времени укладываться спать (он любил ложиться поздно), идти ему гулять или оставаться дома. Поначалу Регина с ним справлялась, но когда Бобби исполнилось 6 лет, он стал диктовать свои условия во всем, что его касалось. Бобби хотел делать только то, что нравилось ему , — и самому решать, когда, где и как.

«В семь лет, — рассказывала Джоан в интервью, — Бобби мог рассуждать о таких понятиях, как бесконечность, решать разные математические головоломки, но попроси его умножить два на два, и вы могли получить неправильный ответ». Хотя это и было, понятно, некоторым преувеличением, ясно, что Бобби ненавидел запоминать вещи, которые его не интересовали, и таблица умножения попадала в эту категорию. Рассказ о том, что он понимал теорию чисел и концепцию простых чисел, их бесконечное количество, и не был способен при этом выполнить простейшее умножение, сродни мифу о том, что Эйнштейн не был способен посчитать налоги, которые ему нужно было заплатить.

Регина посетила несколько консультационных центров и агентств для одаренных детей, — одна, или с Бобби «на буксире», надеясь получить советы о том, как ей наладить учебу сына в школе и подружить его с другими детьми. Первостепенную важность она придавала образованию. Она видела, что Джоан дома получала интеллектуальную подпитку, но ее старания привить креативный фермент Бобби ничего не давали. Он мало интересовался стопками книг, которые Регина, страстный читатель, всегда имела дома. Она была выпускницей колледжа, почти доктором, но без степени, бывшей учительницей и вечной студенткой, а квартира служила местом собраний для интеллигенции, с которой она встречалась в школе или различных политических кружках. По вечерам и в выходные за кухонным столом разгорались жаркие дискуссии — иногда с друзьями, чаще — с еврейскими интеллектуалами. Разговоры вращались вокруг политики, отвлеченных идей и культурных вопросов. Обсуждали Палестину и Израиль, возможность прихода Эйзенхауэра к власти. Когда в течение месяца два великих педагога, Мария Монтессори [2] Мария Монтессори — врач, известный педагог, создатель своей системы дошкольного воспитания. и Джон Дьюи [3] Джон Дьюи — американский философ и педагог. , умерли, спорили об умении писать и быстро читать, и насколько это полезно для детей. Бобби и Джоан присутствовали при этих спорах, и хотя Бобби впитывал какую-то информацию, участия в них он никогда не принимал. Много позже он обмолвился, что всегда «ненавидел», беседы такого рода.

С шести лет и до двенадцати Бобби проводил почти каждое лето в лагере где-нибудь поблизости от Нью-Йорка. В первое или второе лето в лагере в местечке Пачоуг, Лонг-Айленд, ему попалась книга с прокомментированными шахматными партиями. Когда лет пятнадцать спустя его попросили вспомнить название книги, он ответил, что, вероятно , это были «Избранные партии Тарраша». Он назвал Зигберта Тарраша, немецкого шахматиста, «одним из величайших маэстро всех времен». Но как бы она ни называлась, главное — Бобби научился разыгрывать партии, записанные ход за ходом с помощью описательной нотации (например, ход 1. е2-е4 в ней записывается «пешка идет на четвертое поле от короля»).

В лагере скучать не приходилось, Бобби ездил на лошади по кличке «Чаб», играл с пегим теленком, иногда в софтбол и плавал на лодке на уроке «искусства-и-ремесла», но всё еще плохо контактировал с другими детьми. Через месяц, воспользовавшись одной из открыток с заранее написанным адресом и наклеенной маркой, которыми его снабдила Регина, он отправил жалостное послание большими печатными буквами: МАМА, Я ХОЧУ ДОМОЙ.

На некоторое время Бобби забыл о шахматах. В доме появились другие игры и паззлы, и шахматный комплект, в котором не хватало нескольких пешек, был запрятан в шкаф. Но где-то через год Бобби вспомнил о них. Зимой 1950 года, когда ему было семь лет, он попросил Регину купить ему на Рождество новый комплект, побольше. Она купила ему небольшой и легкий комплект в нелакированной деревянной коробке со скользящей крышкой. Но хотя Бобби тотчас открыл подарок, он не касался шахмат почти месяц — ему не с кем было играть.