Фрэнк Брейди - Конец игры. Биография Роберта Фишера

Он часто оставался один. Когда возвращался из школы, дома никого не было. Днем Регина работала, нередко и вечерами, сестра же до вечера оставалась в школе. Хотя жизнь сына заботила Регину, нужно признать, что Бобби был типичным «ребенком с ключом на шее», который жаждал, но не получал материнского присутствия, способного дать ощущение защищенности. Более того, финансовые трудности заставляли семью так часто переезжать с места на место, что у Бобби не успевало развиться чувство «оседлости». И рядом не было отца.

Регина старалась его ободрять, — это нужно каждому ребенку, дать ему крылья, чтобы он нашел себя, поощряя его занятия спортом, привлекая к семейным экскурсиям. Она хотела, чтобы он нормально учился. Но время шло, а Бобби только глубже уходил в себя, перечитывая шахматные книги и переигрывая партии прошлого. Шахматы каким-то образом делали его одиночество и неуверенность менее болезненными.

Регина считала, что она может научиться всему и добиться совершенства во всем, за исключением, быть может, шахмат, и что ее дети обладали способностью овладеть чем угодно. Все социальные работники, с которыми она делилась своими проблемами, советовали ей отдать Бобби в небольшую частную школу, где бы он получал больше внимания и мог развиваться в соответствии с собственным темпераментом. Но деньги всегда были проблемой, где их взять на платную школу. Она не получала ни денег на ребенка, ни каких-либо алиментов от Ганса Герхарда Фишера, только 20-долларовые чеки — не такая уж маленькая сумма по тем временам — приходившие спорадически, но иногда и еженедельно, от Поля Неменьи — физика, как и Герхард Фишер, Неменьи был другом, с которым Регина встретилась, будучи еще студенткой университета Колорадо, Денвер, а затем вновь с ним соединилась в Чикаго. Возможно, именно он и есть биологический отец Фишера. Отцовство так точно и не было установлено. Регина не только отрицала отцовство Неменьи, но и письменно сообщила социальному работнику, что ездила в Мехико в 1942 году к своему экс-мужу Гансу Герхарду, и что Бобби был зачат именно во время их рандеву. Но один дальний родственник Бобби высказал предположение, что причина, по которой Регина записала Ганса Герхарда в качестве отца Бобби в сертификат о рождении, состояла в том, что она не хотела, чтобы его считали незаконнорожденным. « Очень похоже, что отец именно Поль Неменьи», — считает этот родственник. Не исключено, впрочем, что Регина могла и не знать, кто на самом деле отец Фишера, если она имела связь с Неменьи примерно в то же время, когда состоялся ее мексиканский вояж к Герхарду Фишеру.

В своих попытках найти какого-нибудь мальчика, с кем бы мог играть Бобби, Регина написала шахматному редактор «Бруклин Игл», — не знают ли в редакции других 7-летних игроков. Она называла сына «мое маленькое шахматное чудо». Редактор Герман Хелмс, пожилой шахматный мастер довольно высокого уровня, в своем ответе предложу ей привести Бобби вечером в январский четверг 1951 года в библиотеку на Гранд-Арми-Плаза, где он сможет участвовать в сеансе одновременной игры, проводимом шахматными мастерами.

Обычно сеанс дает один мастер, который переходит от доски к доске, сражаясь одновременно с несколькими соперниками. Доски располагаются по сторонам квадрата или подковы. Когда мастер подходит к доске, соперник делает ход, и мастер отвечает, после чего быстро переходит к другой доске.

Бобби в сопровождении Регины вошел в ротонду с высоким потолком библиотеки Гранд-Арми-Плаза, и был поражен увиденным. По периметру комнаты были разложены запертые в стеклянные ящички исторические шахматные комплекты в необычном исполнении, занятые библиотекой у собирателей специально для этого события. В ящичках находились также шахматные книги и древняя рукопись на немецком языке. Присутствовал набор фигур, источником вдохновения для которых послужили иллюстрации Тенниела к «Алисе в стране чудес»; два комплекта поступили из лагеря для перемещенных лиц, один резной работы, другой был сплетен из соломы; на изготовление каждого потребовалось более пятисот часов работы; один комплект пришел из Гватемалы и напоминал об архитектуре Нового света доиспанского периода. Всё это могло очаровать обычного посетителя, но Бобби пришел сюда не для созерцания шахматных комплектов. «Они меня не слишком заинтересовали», — вспоминал Бобби. Он пришел играть.

В тот вечер мастера выступали по очереди: примерно час сеанс вел один, затем его сменял другой. Когда Бобби сел за столик со своим новым комплектом, подошедшим мастером оказался Макс Павей, 32-летний радиолог — чемпион и Шотландии, и штата Нью-Йорк, находившийся на пике формы. Павей стал первым мастером, с которым довелось сыграть Бобби. Вполне возможно, что это вообще была первая серьезная его партия против подготовленного шахматиста. Дальнейшее можно сравнить с ситуацией, когда 7-летнего ребенка, привыкшего играть в теннис с ровесниками, вывели на корт против Джона Маккинроя.