Иван Солоневич - Россия в концлагерe [дореволюционная орфография]

Пройдя этакій искусъ и доказавъ, что душа у него дѣйствительно твердая, означенный прохвостъ получаетъ, наконецъ, портфель и постъ.

Постъ этотъ обыкновенно изъ паршивенькихъ. Но чѣмъ больше будетъ проявлено твердости души и непреклонности характера передъ всякимъ человѣческимъ горемъ, передъ всякимъ человѣческимъ страданіемъ, передъ всякой человѣческой жизнью — тѣмъ шире и тучнѣе пути дальнѣйшаго поприща. И вдали, гдѣ-то на горизонтѣ, маячитъ путеводной звѣздой партійный билетъ и теплое мѣсто въ ГПУ.

Однако, и въ партію, и въ особенности въ ГПУ принимаютъ не такъ, что-бы ужъ очень съ распростертыми объятіями — туда попадаютъ только избранные изъ избранныхъ. Большинство актива задерживается на среднихъ ступенькахъ: предсѣдатели колхозовъ и сельсовѣтовъ, члены заводскихъ комитетовъ профсоюзовъ, милиція, хлѣбозаготовительныя организаціи, кооперація, низовой аппаратъ ГПУ, всякія соглядатайскія амплуа въ домкомахъ и жилкоопахъ и прочее. Въ порядкѣ пресловутой текучести кадровъ нашъ активистъ, точно футбольный мячъ, перебрасывается изъ конца въ конецъ страны — по всякимъ ударнымъ и сверхударнымъ кампаніямъ, хлѣбозаготовкамъ, мясозаготовкамъ, хлопкозаготовкамъ, бригадамъ, комиссіямъ, ревизіямъ... Сегодня онъ грабитъ какой-нибудь украинскій колхозъ, завтра вылавливаетъ кулаковъ на Уралѣ, черезъ три дня руководитъ налетомъ какой-нибудь легкой гиппопотаміи на стекольный заводъ, ревизуетъ рыбные промыслы на Каспіи, разслѣдуетъ "антигосударственныя тенденціи" въ какомъ-нибудь совхозѣ или школѣ и всегда, вездѣ, во всякихъ обстоятельствахъ своей бурной жизни вынюхиваетъ скрытаго классоваго врага...

Приказы, "директивы", "установки", "заданія", инструкціи мелькаютъ, какъ ассоціаціи въ головѣ сумасшедшаго. Они сыплются на активиста со всѣхъ сторонъ, по всѣмъ "линіямъ": партійной, административной, совѣтской, профсоюзной, хозяйственной. Они создаютъ атмосферу обалдѣнія, окончательно преграждающаго доступъ какихъ бы то ни было мыслей и чувствъ въ и безъ того нехитрую голову твердой души прохвостовъ...

Понятно, что люди мало-мальски толковые по активистской стезѣ не пойдутъ: предпріятіе, какъ объ этомъ будетъ сказано ниже, — не очень ужъ выгодное и достаточно рискованное. Понятно также, что въ атмосферѣ грабежа, текучести и обалдѣнія, никакой умственности активъ пріобрѣсти не въ состояніи. Для того, чтобы раскулачить мужика даже и до самой послѣдней нитки, никакой умственности по существу и не требуется. Требуются стальныя челюсти и волчья хватка, каковыя свойства и вытренировываются до предѣла. Учиться этотъ активъ времени не имѣетъ. Кое-гдѣ существуютъ такъ называемыя "совѣтско-партійныя школы", но тамъ преподаютъ ту науку, которая въ терминологіи щедринскихъ знатныхъ иностранцевъ обозначена какъ: grom pobieda razdavaissa — разумѣется, въ марксистской интерпретаціи этого грома. Предполагается, что "классовый инстинктъ" замѣняетъ активисту всякую работу сообразительнаго аппарата.

Отобранный по признаку моральной и интеллектуальной тупости, прошедшій многолѣтнюю школу грабежа, угнетенія и убійства, спаянный безпредѣльной преданностью власти и безпредѣльной ненавистью населенія, активъ образуетъ собою чрезвычайно мощную прослойку нынѣшней Россіи. Его качествами, врожденными и благопріобрѣтенными, опредѣляются безграничныя возможности разрушительныхъ мѣропріятій власти и ея роковое безсиліе въ мѣропріятіяхъ созидательныхъ. Тамъ, гдѣ нужно раскулачить, ограбить и зарѣзать, — активъ дѣйствуетъ съ опустошительной стремительностью. Тамъ, гдѣ нужно что-то построить, — активъ въ кратчайшій срокъ создаетъ совершенно безвылазную неразбериху.

На всякое мановеніе со стороны власти активъ отвѣчаетъ взрывами энтузіазма и вихрями административнаго восторга. Каждый очередной лозунгъ создаетъ своеобразную совѣтскую моду, въ которой каждый активистъ выворачивается наизнанку, чтобы переплюнуть своего сосѣда и проползти наверхъ. Непрерывка и сверхранній посѣвъ, бытовыя коммуны и соціалистическое соревнованіе, борьба съ религіей и кролиководство — все сразу охватывается пламенемъ энтузіазма, въ этомъ пламени гибнутъ всякіе зародыши здраваго смысла, буде таковые и прозябали въ головѣ законодателя.

___

Когда въ подмогу къ остальнымъ двуногимъ и четвероногимъ, впряженнымъ въ колесницу соціализма, былъ впряженъ этакимъ коренникомъ еще и кроликъ — это было глупо, такъ сказать, въ принципѣ. Кроликъ — звѣрь въ нашемъ климатѣ капризный, кормить его все равно было нечѣмъ, проще было вернуться къ знакомымъ населенію и притерпѣвшимся к всѣмъ невзгодамъ русской жизни свиньѣ и курицѣ. Но все-таки кое чего можно было добиться и отъ кролика... если бы не энтузіазмъ.