Александр Покрышкин - На истребителе

И когда я пришёл в Краснодарский аэроклуб, чтобы научиться летать по-настоящему, эта подготовка помогла мне закончить программу обучения за один месяц — срок моего отпуска.

«Вывозивший» меня инструктор одобрил моё приземление и сказал, что я хорошо «чувствую землю». После десятка «провозных» полётов он вложил в кабину самолёта мешок с песком и дал мне старт для самостоятельного полёта. И вот я один в воздухе! Чувство непередаваемой радости охватило меня — мечта моя осуществилась! Такие минуты остаются в памяти лётчика на всю жизнь.

После первого самостоятельного вылета я приложил все усилия к тому, чтобы закончить лётную программу за время отпуска. Отработав все упражнения, я сдал выпускной экзамен с отличной оценкой и вернулся в свою школу.

Однажды ночью в мою комнату ворвались друзья-авиатехники. Ещё с порога они радостно закричали:

— Саша! Ты будешь истребителем…

Оказывается, начальство вняло моим настойчивым просьбам: очередной рапорт прибыл с благоприятным ответом, меня командировали в Качинскую лётную школу.

Я вскочил с постели. Нужные документы могли быть готовы только утром. Но мне не терпелось, я быстро собрался, ночью же ушёл на станцию и сел в первый поезд, направлявшийся в Севастополь.

Наступили лётные будни… В пасмурный день я взлетел с командиром эскадрильи, капитаном Сидоровым. На поле было два посадочных «Т». Из-за дымки я спутал свой посадочный знак с другим. С опозданием заметив ошибку, и, вместо того чтобы пойти на второй круг, я резко развернулся над самой землёй и со скольжением сделал посадку у своего «Т». Это, возможно, сделано было лихо, но противоречило правилам. Ох, и досталось же мне за нарушение инструкции от командира эскадрильи!.. Я получил первый предметный урок порядка и дисциплины.

Меня хотели оставить в школе инструктором. Но я упрямо стремился быть истребителем.

Какими качествами должен обладать лётчик-истребитель? Что должен он развивать в себе? Я настойчиво искал ответа на эти вопросы. Только записной книжке, которую я завёл в те годы, я доверял свои заветные мысли. Образ Чкалова отвечал моим мечтам: это был лётчик с широким творческим кругозором. Мне навсегда запомнились его слова о лётчике-истребителе:

— Я должен быть всегда готов к будущим боям, — говорил Валерий Павлович, — и к тому, чтобы только самому сбивать неприятеля, а не быть сбитым. Для этого нужно себя натренировать и закалить в себе уверенность, что я буду победителем. Победителем будет только тот, кто с уверенностью идёт в бой. Я признаю только такого бойца бойцом, который, несмотря на верную смерть, для спасения других людей пожертвует своей жизнью. И если нужно будет Союзу, то я в любой момент могу это сделать…

Да, именно так! В любую минуту, если это потребуется нашей Родине, народу, партии, советский воздушный воин должен отдать свою жизнь, пойти на сокрушающий врага бой.

Настоящему лётчику-истребителю никогда нельзя полагаться на слепой случай или удачу. Риск, интуиция, точный расчёт и безукоризненное владение техникой, умение взять от неё всё — вот необходимые составные части искусства истребителя.

Чкалов много и упорно работал над тем, как повысить манёвренность самолёта, как «снять» с него те качества, которые нужны в воздушном бою. Фигуры высшего пилотажа, которыми Чкалов так виртуозно владел, не были самоцелью. Они служили лётчику для выработки определённого, не известного противнику стиля боя, создавали преимущество над врагом.

Стараясь найти ответ на занимавшие меня — тогда совсем ещё молодого истребителя — вопросы, я обращался к запискам и заметкам русского пилота Петра Нестерова. Основоположник высшего пилотажа, воин-патриот, он совершил первый в мире воздушный таран. Я знакомился с работами по тактике воздушного боя, которые оставил Евграф Крутень — лётчик большой храбрости и высокого воинского мастерства. В меру сил и возможностей я старался изучать опыт воздушных боёв первой мировой войны, сопоставлять причины побед, достигнутых одними лётчиками, и поражений, понесённых другими. Несмотря на огромные различия между авиацией конца тридцатых годов и только ещё народившимися силами прошлой войны, всё же в боевом опыте лётчиков того времени можно было найти много полезного для размышлений.

Помнится, однажды моё внимание привлекло описание одной воздушной схватки. «План боя, — говорилось там, — был решён в одну секунду». Я подчёркиваю слова: «план боя».Стало быть, воздушный бой, который длится считанные секунды, должен иметь свой план. И всё — или почти всё — искусство истребителя состоит в том, чтобы в какие-то доли секунды придумать этот план и суметь решить его в свою пользу. Несомненно, для этого нужно безупречное, доведённое до автоматизма владение техникой.