Боб Батчелор - Стэн Ли. Создатель великой вселенной Marvel

Слушания открылись в конце апреля и начале июня в 1954 году, в комнате 110 в федеральном здании суда Нью-Йорка. Вереница экспертов в области образования, социологии и работы с детьми подтвердили факт негативного влияния издателей и художников, но неожиданно оказалось, что многие зрители не нашли свидетельства против комиксов достаточными. Конечно, Вертхэм был наиболее яростным обвинителем. В какой-то момент он сказал: «Я думаю, что Гитлер был просто сосунком по сравнению с создателями комиксов. Они тянут свои лапы к совсем маленьким детям. Малыши учатся расовой ненависти раньше, чем начинают читать» [118] Процитировано в Дэвид Хайду: « The Ten-Cent Plague: The Great Comic-Book Scare and How It Changed America» (Нью-Йорк: Farrar, Straus and Giroux, 2008), с. 264. . Казалось, что сенаторы позаимствовали свои идеи из его книги «Соблазнение невинных», используя ее в качестве руководства. Кефаувэр и его коллеги не ставили под вопрос выводы Вертхэма.

Ситуация резко ухудшилась 21 апреля 1954 года, когда Кефаувэр, постоянно искавший возможность засветиться в медиа, убедил издателя EC Уильяма Гейнса ответить на несколько вопросов о нравственности. Готовясь к интервью, Гейнс не спал всю ночь, придумывая остроумные ответы и глотая диетические таблетки дикседрина (популярное в то время чудо-средство, рассчитанное на борьбу с усталостью у мужчин). Издатель верил, что, когда люди взглянут на проблему с его точки зрения, они придут в себя. Кефаувэр был другого мнения, которое он высказал уже на камеру.

Герберт Бизер, один из членов комитета, попытался подловить Гейнса на обобщениях, разглагольствуя о том, что можно считать хорошим вкусом. Кефаувэр терпеливо ждал удобного момента для нападения. Гейнс, который позже признался, что к тому времени действие дикседрина прекратилось и он чувствовал себя совершенно опустошенным, почти не следил за ходом спора [119] Там же, c. 269. . Внезапно Кефаувэр вытащил свою главную улику – 22-й выпуск «Crime SuspenStories» («Криминал и саспенс»), выпущенный EC. На обложке журнала был изображен жуткий амбал: в одной руке он сжимал окровавленный топор, а в другой отрубленную женскую голову. Изо рта женщины и с лезвия топора струилась кровь, а ее голые ноги белели на полу. Гейнс не поддался давлению, считая, что обложка была вполне приемлемой для ужастика. Этот момент стал поворотным для телезрителей и на следующий день появился в газете New York Times. Позже Гейнса раскритиковали во всех американских газетах и журналах, включая влиятельные Times и Newsweek.

Последовавший фурор привел к тому, что Гейнс отрекся от своих детективных комиксов. Он утверждал, что поступил так по просьбам родителей, но ни один продавец не желал работать с ним после фиаско. Гейнс воплотил в себе все, что ужасало в комиксах. Издания закрывались одно за другим. Фирмам, которые остались в индустрии, пришлось мириться с резким падением спроса на продукцию. К 1955 году отдел комиксов Гудмена 59 приносил 4,6 миллиона дохода вместо привычных 15 миллионов в месяц [120] Там же, с 270–73. . «Повсюду родители запрещали детям читать все, что хоть отдаленно напоминало приключения», – говорил Ли [121] Гуларт: « Great American Comic Books» , с. 217. . Единственным продававшимся жанром стали истории о веселых героинях, например, о Пэтси Уокер, при условии, что в них не было ни капли крови. Гудмен и Ли выпускали достаточно подобных комиксов, чтобы вести бизнес, но им больше не требовался столь большой штат официальных и временных работников.

Публичный отказ от книг комиксов, подстегнутый расследованиями сената и невероятным влиянием Вертхэма, больно ударил по индустрии. Люди ждали перемен, и их желание невозможно было игнорировать. Психиатр использовал любую возможность, чтобы подвигнуть своих последователей на реформы, что в итоге привело к введению редакционной цензуры, разработанной американской ассоциацией журналов комиксов (ААЖК), созданной издателями в целях урегулирования рынка.

Цензура комиксов заставила издателей посылать готовые журналы коллегии рецензентов, которая определяла, насколько опасна история, подозрение вызывали даже невинные персонажи-вампиры или использование слова «хоррор» на обложке. Если комиссия одобряла комикс, то на обложке появлялась печать «Одобрено ассоциацией комиксов». В результате эта процедура стала обязательной, так как распространители не желали брать на себя риск и продавать несанкционированные журналы.

Идея создания цензуры комиксов была похожа на жесткий кодекс Хейса, который определял, какие фильмы безопасны для аудитории. Как и многие голливудские студии, издательства комиксов стали самостоятельно подвергать цензуре свою продукцию, чтобы не столкнуться с возможными санкциями, которые предназначались для запугивания продавцов, ведь те могли попытаться сбыть товар, запрещенный цензурой комиксов. Многие смирились с вынужденной предосторожностью, даже если и считалось, что она нарушает право на свободу слова.