Даг Батчелор: Самый богатый пещерный человек

Я сидел на краешке своей кровати, закрыв лицо руками. Плакал я редко, но на этот раз меня словно прорвало: слезы текли по щекам и просачивались между пальцами. С первого школьного дня я всегда участвовал в драках и вот снова попал в переделку. «Неужели, — подумалось мне, — так и не выйдет из меня ничего путного?» Видимо, у меня просто не хватало сил себя сдерживать.

Будь мама дома, мы, наверное, обсудили бы все вместе. Но в тот вечер ее не было. После развода она работала полный рабочий день и не успевала заниматься мной и братом. По вечерам мама либо уходила к друзьям, либо устраивала вечеринки у нас. Мы редко бывали втроем дома, в маминой квартире в Нью–Йорке. К тому же недавно мой брат, Фалькон, мой лучший друг и злейший враг, переехал к отцу во Флориду. У Фалькона кистозный фиброз, и ему необходим мягкий климат. И вот теперь, когда мне так необходимо, чтобы рядом был кто–то любящий, кто–то, кому небезразлично, что со мной происходит, именно в этот момент я один в совершенно пустой квартире.

Я думал о маме. У нее много друзей, в основном актеры, писатели, музыканты. Благодаря своему таланту и красоте она всегда была королевой вечеринок. Шоу–бизнес манил ее, как огонь бабочку, и, насколько помню, она всегда работала в этой сфере. После того как мама сочинила песни для Элвиса Пресли, ее карьера очень быстро пошла в гору. Она писала мюзиклы для телевидения и театра, исполняла эпизодические роли в фильмах и была кинокритиком.

Когда наступали летние каникулы, мама иногда брала нас с Фальконом к себе на работу, и мы, дети, наслаждались вниманием кинозвезд. В перерывах между записями они подходили к нам поболтать и рассказать пару шуток. Они были такими забавными!

Но что–то в этих необыкновенных, талантливых людях меня настораживало. Когда я подрос и стал больше понимать, то заметил, что среди них было пугающе много гомосексуалистов. К тому же нередко они принимали наркотики или пили, а порой имели оба этих пристрастия и были несчастны. «Зачем они так много трудятся, добиваясь известности, если это делает их такими?» — удивлялся я.

Не знаю, замечала ли это мама, но она никогда не говорила о таких вещах. Для нее в первую очередь была важна увлекательность. Когда у нас дома устраивали вечеринки, гости хотели только одного — поболтать да покурить гашиш или марихуану. Они делали всякие глупости — например, тыкали друг другу в спину косточками — и смеялись над своими же глупыми шутками. Некоторые из них потеряли всякую связь с реальностью! Они то погружались в себя, то возвращались к действительности и казались настолько странными и одинокими, что напоминали привидения.

Одиночество. Как я ненавидел его! Вспоминая прошедший день, я так сильно снова и снова переживал драку, испепеляющий взгляд учителя и то, как меня отчитывал директор, что казался себе ничтожнее таракана. Кто я и откуда взялся? Почему я здесь? Эти вопросы были не новы для меня. Я часто задумывался над ними, глядя на свое отражение в зеркале. Мне говорили, что человек — всего лишь следующая ступень в процессе эволюции, не более чем хорошо развитая обезьяна. Но если в этом и заключается жизнь, почему бы не свести с ней счеты?

Умирать было не страшно, ведь после смерти человек просто сгнивает, превращаясь в удобрение, по крайней мере, так нас учили. Все просто.

Я решил принять упаковку снотворного и лечь в постель, чтобы никогда уже не просыпаться. Недолго думая, поднялся, вытер об штаны мокрые от слез руки и направился в ванную. Открыв дверь шкафчика с лекарствами, я уставился на разные бутылочки, аккуратными рядами расставленные на полочках. В какой же из них снотворное? Мама принимала одну–две таблетки перед сном, но я никогда не обращал внимания, где они хранились. Я стал брать один пузырек за другим и читать этикетки, но нигде не было написано «снотворное». Наконец обнаружилась бутылочка с надписью «Принимать по одной таблетке перед сном. Успокоительное». Тогда мне было тринадцать лет, но это слово мне прежде никогда не встречалось. Я поставил пузырек на место и продолжил поиски, но не нашел ничего подходящего и вернулся к успокоительному. Открутив крышку, высыпал все содержимое бутылочки на ладонь и потянулся за стаканом с водой, но моя рука застыла в воздухе. А вдруг это не снотворное, а, например, таблетки для женщин? Что, если они вызовут какую–нибудь болезнь? Болеть я не хотел, в моей жизни и так было достаточно страданий. Я хотел умереть!