Вениамин Додин - Беглецы

…Только: через три недели, во второй половине февраля 1952 года, вмешательством Симаранова и командой Зенина я был отпущен конвоем во–свояси… Случилось это на фактории Горбилек, куда ловцы, пятерками и все вместе, уже со мною забредали в третий раз за время наших совместных шатаний по таежной глухомани. Измотались мои тюремщики основательно — жалко было на них смотреть. Мне же все путешествие «в никуда» стоило не дорого: все это время я не торопясь шел на лыжах, ничего на себе не нес, успокоился окончательно угадав в пустоте и нарочитой безжизненности всех посещенных нами таежных охотничьих убежишь, означенных на схеме у старшого, хозяйскую руку своих друзей… Они то и были истинными хозяевами Леса размером в «три Франции»….

…В домике на Ишимбе меня дожидалась весть: две косо сходящиеся черточки–зарубки под стрехою. Между ними крестик, — ЧП!… Что–то случилось у Японцев!… Первой мыслью: немедленно поспешить на Борёму! Но… Если там уже побывал «мой» конвой? Что мне там делать тогда? И что вообще мне делать?… Снова заныла разбитая голова, подкатилась тошнота… Нет! На Борёму нельзя. Надо немедленно увидеться с Соседовыми, или с Кринке, если Ольга и Михаил уже в Мотыгино, — прошло много времени, пока я был завязан конвоем! В любом случае, — если кто–то был здесь и оставил знак беды, японцы одни не остались, если… Если их не схватила погоня…

Наша с Волчиной раздольная жизнь в зимовьи у вершины Сухого Пита кончилась неожиданно: пришел Леонард Кринке и сообщил, что на Кировском меня ждет «какой–то врач из Новосибирска» — просит срочно с ним встретиться — Так и сказал: срочно!

Шутка — «срочно!»; сам Леонард шел сюда почти четверо суток — тайга тонула в снегах. Снег по–уши наполнял притихшие низины и подножия гор и напрочь перекрыл пути по рекам. Снегом завалены были редкие перевалы. И если такой опытный охотник и просто могучий человек — Леонард Кринке — шел сюда четыре дня и четыре ночи, то я этот путь пройду, дай–то Бог, суток за шесть…

А человек ждет. А если его послал Слуцкий? Дело тогда, выходит, действительно срочное.

Мы приготовили путевой запас, уложили рюкзаки и, отпарившись в бане, легли спать. Часу в четвертом утра мы двинулись в путь под звездами на Юг. Волчина с сутки шастал где–то — видно, зверя гонял, — захочет — нагонит и нас или уйдет на Ишимбу, домой…

Шли мы все шесть суток. На прииск пришли к исходу ночи, когда и собаки уснули — ни одна чужая не сбрехнула. В доме Камковых нас встретил, поднявшись с лавки, незнакомый человек. Он сунул ноги в валенки, накинул поверх исподнего белья армейский полушубок, попросил меня выйти с ним. Мы присели на крыльце. Представившись Танненбаумом Исааком, он сообщил, что послан Слуцким по очень важному делу, и передал мне маленькую записку: «Дорогой Беньямин! Все мои. Макс приветствуем Вас. Беспокоимся молчанием: не случилось ли чего с Вами — край Ваш далекий и глухой. Не пропадайте, пожалуйста. Приветы Вашим близким и Вашему зубастому другу. Исаак Львович тоже к Вам с приветствиями. С уважением, Исаак. Ноября, 15–го, года 1952».

— Что случилось? — спросил я Исаака Львовича.

— Ничего неожиданного… Случилось все то, что случиться должно было: всеобщая жидобойственная кампания идет к закономерному финалу. Перехватываем эстафету, оброненную гитлеровцами: имеем сведения, что готовится депортация всего еврейского населения из европейской части страны. Ну, а здесь… Здесь первые отделы штабов войск МВД и МГБ, областных управлений милиции — ну, видимо, и верхушка обкомов и крайкомов партии — получили по фельдъегерьским каналам изустное распоряжение о перерегистрации и взятии на учет всех без исключения «лиц некоренных национальностей». Короче: уже составляются поименные списки всех еврейских, в том числе, смешанных семей. И в этих списках особо выделяют тех, кто по представлениям адресатов способны в этой ситуации оказать сопротивление. Именно: оказать сопротивление! Местные бонзы поняли это так, что начинать следует с семей евреев–военнослужащих — офицеров и сержантов армии, спецвойск, милиции… В «сопротивленцы» попали все прежде репрессированные и уже освобожденные командиры, вообще все, кто прошел войну. Конечно, тот же состав десантных, танковых, авиационных частей они должны изолировать в первую очередь… Словом, Вениамин Залманович, эта сволочь в Кремле изготовилась уничтожить самую активную, самую дееспособную группу еврейского народа. Вот так! А за Сибирь — за бойню — они уже взялись…