Эдвард О’Мира - Голос с острова Святой Елены

Виделся с сэром Хадсоном Лоу. Информировал его о состоянии здоровья Наполеона, а также сообщил, что Наполеон считает причиной своего недомогания климат Лонгвуда, где постоянно свирепствует ветер, от которого нет возможности где-либо укрыться из-за открытого характера местности. Сказал, что Наполеон выразил желание, чтобы его перевели на местожительство или в коттедж «Брайерс», или на другую сторону острова. Его превосходительство ответил: «Все дело в том, что генерал Бонапарт хочет поселиться в «Колониальном доме», но Восточно-Индийская компания не даст согласия на то, чтобы передать этот прекрасный утолок природы кучке французов для того, чтобы они обломали деревья и испортили сады».

Восемь часов вечера. Наполеону нездоровится; правая сторона челюсти распухла, он с трудом глотает из-за того, что воспалились миндалины. Он отказывается что-либо принимать, за исключением средств для разжижения крови и припарок. Порекомендовал ему утром принять слабительное средство, а также некоторые другие активно действующие лекарства, от которых он отказался, заявив, что с детства не принимал никаких лекарств, знает собственный организм и уверен в том, что даже небольшая их доза вызовет у него сильную реакцию; что, более того, возможно, реакция на эти лекарства будет воспрепятствовать благотворному воздействию природы. Он будет полагаться на диету, средства для разжижения крови и пр.

29 октября. Наполеону стало лучше. Я сказал ему, что если он станет жертвой одной из тех болезней, что свойственны местному климату, то, по всей вероятности, не протянет и нескольких дней, поскольку те медицинские средства, которые он признаёт и применяет, абсолютно непригодны для того, чтобы одолеть страшную болезнь, хотя они (эти средства) могут быть достаточными для того, чтобы ослабить незначительное недомогание, с которым он сейчас борется. Несмотря на все мои аргументации и протесты, которые я высказал ему, он всё же явно считает, что лучше ничего не делать, чем принимать лекарства, являющиеся, с его точки зрения, опасными или, по крайней мере, сомнительными, ибо они могут нарушить нормальное функционирование организма.

30 октября. Наполеон согласился использовать для полоскания рта настой из роз и серной кислоты. У него появилось много мелких пузырьков на внутренней стороне щёк и на дёснах. Он вовсю поносил варварский климат Лонгвуда и вновь упоминал коттедж «Брайерс».

Информировал сэра Хадсона Лоу о состоянии здоровья Наполеона и о его желании переехать в коттедж «Брайерс». Его превосходительство ответил, что если генерал Бонапарт хочет жить в комфортабельных условиях и смириться с мыслью о пребывании на острове, то ему следует забрать деньги из тех громадных сумм, которыми он обладает, и выложить их для покупки дома и земельного участка. Я сказал, что Наполеон сообщил мне, что он не знает, где находятся его деньги. Сэр Хадсон ответил на это: «Полагаю, что он сообщил вам об этом для того, чтобы вы могли повторить его слова мне».

1 ноября. Наполеону лучше. Незначительное опухание ног и увеличение лимфатических узлов на бедре. Рекомендовал ему применить сульфат магния или глауберовой соли. Разбита ещё часть столового серебра Наполеона, чтобы послать в город на продажу.

2 ноября. Состояние здоровья Наполеона почти не изменилось. Самым настоятельным образом рекомендовал ему совершать прогулки на воздухе, как только состояние его щек и улучшение погоды позволят это, высказал ему моё твёрдое и окончательное мнение о том, что пока он на практике не осуществит этот совет, то он неизбежно окажется жертвой очень серьёзного заболевания.

Во время последовавшей затем беседы я взял на себя смелость спросить императора о причинах, в силу которых он так энергично поддерживал евреев. Наполеон ответил: «Я хотел заставить их отказаться от ростовщичества и стать такими же, как и все люди. В странах, которыми я правил, было очень много евреев; отменив ограничение их в правах и обеспечив им равенство с католиками, протестантами и другими, я надеялся содействовать им в том, чтобы они стали добропорядочными гражданами и вели себя так же, как и остальные члены общества. Я верю, что я бы, в конце концов, добился успеха в моём начинании. Мои аргументы в отношении их заключались в том, что, поскольку их раввины объясняли им, что они не должны заниматься ростовщичеством среди своих соплеменников, но при этом им разрешалось заниматься этим делом с христианами и с представителями других вероисповеданий, то поэтому, так как я восстановил их во всех правах и привилегиях и сделал их равными с другими подданными, они должны считать меня, как Соломона или Ирода, главой своей нации, а моих подданных считать своими братьями-соплеменниками. Соответственно, им не разрешалось заниматься ростовщичеством с моими подданными и со мной, но они должны были относиться к нам так, словно мы принадлежали одной крови.