Эдвард О’Мира - Голос с острова Святой Елены

17 августа. Я отправился в коттедж «Ворота Хата», чтобы осмотреть слугу графа Бертрана Бернара, который серьёзно болен. Сержант на посту приказал часовому не пропускать меня в коттедж. Я подошёл к сержанту, чтобы выяснить причину поведения часового. Сержант сообщил мне, что он получил указание никого не пускать в коттедж, за исключением членов губернаторского штаба. Как выяснилось, это указание дал сам сэр Хадсон Лоу, когда вчера выходил из дома графа Бертрана, которому он показал письмо от лорда Батхерста, в котором сообщалось, что денежный фонд для покрытия всех расходов персонала коттеджа «Ворота Хата» сокращается до ежегодной суммы в 8000 фунтов стерлингов. Поставщикам провизии запретили вступать на территорию поместья. Они теперь вынуждены передавать продукты через забор. Слугам из Лонгвуда также запрещено входить на территорию «Ворота Хата», так же как и г-ну Бруксу, секретарю администрации колонии. Сэр Хадсон Лоу направил письмо графу Монтолону с требованием ограничить ежегодные расходы Наполеона и его свиты на содержание персонала Лонгвуда суммой в 121 000 фунтов стерлингов.

18 августа. Губернатор и адмирал, сопровождаемые сэром Томасом Ридом и майором Горрекером, приехали в Лонгвуд в тот самый момент, когда Наполеон прогуливался в саду вместе с графами Бертраном, Монтолоном и Лас-Казом, а также с сыном Лас-Каза. Его превосходительство попросил уделить ему время для беседы с Наполеоном и получил на это согласие. Беседа прошла в саду. Три основных персонажа встречи, Наполеон, сэр Хадсон и сэр Пультни, оказались несколько впереди остальных. Капитан Попплтон и я стояли на некотором расстоянии от них, но достаточно близко, чтобы наблюдать за их жестами. Мы отметили, что беседу в основном вёл Наполеон, который временами казался чрезмерно оживлённым. Он часто останавливался и затем вновь ускорял шаг, сопровождая свою речь активной жестикуляцией. Манера сэра Хадсона вести беседу также отличалась заметной торопливостью, а он сам казался весьма возбуждённым. Адмирал был единственным из всех троих, кто, судя по всему, говорил, сохраняя полную невозмутимость. Примерно через полчаса мы увидели, как сэр Хадсон Лоу резко повернулся и удалился, не попрощавшись с Наполеоном. Адмирал же снял шляпу, отвесил поклон Наполеону и также ушёл. Сэр Хадсон Лоу подошёл к тому месту, где Попплтон стоял со мной, и стал нервно расхаживать взад и вперёд, поджидая своих лошадей. Обратившись ко мне, он сказал: «Генерал Бонапарт вёл себя по отношению ко мне очень оскорбительно. Я резко прервал нашу беседу и сказал ему: «Вы очень невежливы, мосье». Затем губернатор вскочил на коня и галопом умчался прочь. Адмирал казался встревоженным и задумчивым. Было очевидно, что беседа Наполеона с губернатором и адмиралом была очень неприятной.

19 августа. Виделся с Наполеоном в его спальной комнате. Он был в очень хорошем настроении — спросил, как себя чувствует Гурго. Когда я сообщил ему, что дал Гурго некоторые лекарства, он рассмеялся и сказал: «Ему бы лучше сесть на диету на несколько дней: пусть он пьёт как можно больше воды и ничего не ест. Лекарства, — заявил Наполеон, — подходят только для стариков».

Затем он сказал: «Этот губернатор вчера приехал сюда, чтобы досадить мне. Он увидел меня гуляющим в саду, и в результате этого я не мог отказаться от встречи с ним. Он хотел вовлечь меня в обсуждение деталей, касающихся сокращения расходов на содержание персонала Лонгвуда. Он имел наглость сказать мне о том, как ему видится положение дел и что он приехал в Лонгвуд, чтобы оправдаться передо мной: но прежде, чем сделать это, он два или три раза приезжал сюда, однако я в это время принимал ванну. Я ответил: «Нет, сэр, я не принимал ванны, но я дал указание приготовить её для меня специально, чтобы не видеть вас. Пытаясь оправдаться, вы только ухудшаете положение вещей».

Он заявил, что я не знаю его, что если бы я знал его, то изменил бы мнение о нём. «Знаю вас, сэр? — ответил я. — Каким образом я мог знать вас? Люди создают себе имя своими деяниями; командованием войсками в сражениях. Вы никогда не командовали войсками в сражениях. Вы вообще никем не командовали, разве что сбродом корсиканских дезертиров, пьемонтских и неаполитанских бандитов. Я знаю поименно каждого английского генерала, который отличился в сражениях, но я никогда не слыхал о вас, за исключением того, что вы были клерком у Блюхера и служили комендантом тюрьмы для бандитов. Вы никогда не командовали и никогда не были приняты в общество честных и порядочных людей».