Алексей Беляков - Алла Пугачева. Жизнь и удивительные приключения певицы

Через час они уже утешали Зинаиду Архиповну: «Ну послушай! Ничего страшного не происходит. Мы знаем этих ребят — Левенбука и Лившица — они очень порядочные… И потом, Зиночка, Алла ведь сама заработает денег. Для вас это нелишне, а она узнает, почем копеечка».

— Деньги надо зарабатывать по-другому! — не уступала Зинаида Архиповна.

— Это тоже честный заработок. Ну, в конце концов, она съездит, поймет, что певица из нее никудышная и успокоится.

И тут Зинаида Архиповна возмутилась:

— Что значит никудышная? Нормальная певица… Как пианистка, конечно, лучше, но и поет тоже хорошо. Бог с ней, пусть едет!

Зинаида Архиповна долго выспрашивала гостя, что это за спектакль, какие песни будет петь Аллочка, где она будет жить, кто еще едет в группе, сколько денег ей нужно в дорогу, в каких городах будут гастроли.

— Только вот как быть с училищем? — наконец строго спросила Зинаида Архиповна.

Именно тут все могло и сорваться.

Невидимый Робот ощутимо занервничал.

— Ну, вот это как раз не самое сложное, — махнул рукой Левенбук. — Мы достанем ей справку о каком-нибудь безобидном заболевании и сделаем небольшой академический отпуск.

Левенбук действительно очень быстро разобрался с «безобидным заболеванием», и через две недели Алла с Женей уже тащили чемоданы по платформе Ярославского вокзала. Среди прочих вещей заботливая Зинаида Архиповна упаковала и банку с квашеной капустой собственного засола: мало ли как будут там кормить Алену?

В Москве у нее было совсем немного времени для репетиций новых песен, и хотя они были вполне бесхитростные, перед каждым выступлением она разыскивала где-нибудь за кулисами рояль и подолгу пела.

Тогда ее голос был нежным и высоким.

Сценическое платье дала жена Левенбука. Зинаиде Архиповне пришлось его ушивать, хотя спина все равно осталась излишне открытой. Потом, во время выступлений Алла всегда будет держаться к залу строго фронтально — чтобы не был виден игривый вырез.

Спустя почти четверть века Александр Семенович Левенбук открывал в Москве еврейский театр «Шалом». Накануне открытия он вдруг сообразил, что неплохо было бы пригласить кого-то из знаменитостей для напутственного слова. «Аллу!» — решил Левенбук, но тут же подумал, что ее наверняка нет в Москве. Да и вообще сомнительно… Однако позвонил. «Хорошо, — ответила Алла Борисовна. — Вечером буду».

«Она приехала, — вспоминал Александр Семенович. — Вышла на сцену и сказала: "Как когда-то Левенбук вывел меня за руку на эстраду, так сегодня я вывожу его на сцену этого театра". Алла действительно взяла меня за руку, подвела к авансцене и произнесла с улыбкой: "Мне кажется, что когда на сцене идет еврейский спектакль, а в зале сидят еврейские зрители — это и есть то самое еврейское счастье"».

На самом деле воспоминания о первых гастролях у Пугачёвой остались не самые ностальгические. Никакого «еврейского счастья» она не испытала. Эстрадная компания с удовольствием подшучивала над рыжей девочкой. Однажды сообщили «по секрету», что в зале сидит сама Эдита Пьеха, и Алла должна очень постараться ей понравиться.

Когда выяснилось, что никакой Пьехи не было, Алла заплакала.

Ее вокальными способностями — внимание! — старшие коллеги тоже были недовольны. И уже в разгар гастролей думали о смене певицы.

А после турне от Пугачёвой потребовали вернуть деньги за «амортизацию» концертного платья — сумму немалую в масштабе ее тогдашних гонораров.

В самом конце гастролей Аллу подозвал один из тогдашних эстрадных мэтров, ездивший с «Пиф-пафом»:

— Скажи-ка мне, а где ты живешь в Москве?

— На Крестьянке… На Крестьянской заставе.

— Э-э, а где это, что там примечательного?

— Первый часовой завод.

— Послушай, девочка, так ты бы и шла на этот… часовой завод и пела бы там в самодеятельности.

И здесь могла бы быть поставлена точка. И не было бы никакой Аллы Пугачёвой в истории государства Российского. Но мы о точке бифуркации.

Вероятно, это «напутствие», помимо воли его автора стало для Аллы сродни тем жестоким приемам, какой используют тираны-режиссеры, чтобы актер взбесился и стал играть выше своих возможностей.

Алла была обижена до слез. Таких обид будет еще очень много. Пугачёвскими слезами можно наполнить до рубиновых кончиков лучей звезду на Спасской башне.

Обиды делали ее злее и сильнее.

Спустя несколько лет упомянутый мэтр, встретив уже окрепшую Аллу за кулисами какого-то концерта, вскричал: