Галина Марцишек - Мы на своей земле

Вывести оккупантов из этого заблуждения предатель Бойко не мог, так как Бадаев и здесь оказался предусмотрительным командиром. Он не отпускал Бойко от себя, когда тот приходил к нам и не позволял ему разгуливать по катакомбам и общаться с нами. Поэтому предатель не мог знать, есть ли в катакомбах войска.

Гитлеровцы подвергли Бадаева диким пыткам, требуя дать показания о численности людей в катакомбах, а главным образом, о мифических войсках.

Но Бадаев молчал. На первом же допросе он заявил:

— Ни с одной фашистской собакой я не буду разговаривать.

Не добившись показаний от Бадаева, контрразведчики сигуранцы дикой сворой набросились на связных Межигурскую и Шестакову 10 10 Шестакова, разыскивая Бадаева и Межигурскую, попала в засаду, была арестована и отправлена на Бебеля в тюрьму сигуранцы, где уже находились в заключении Бадаев и другие товарищи. и на разведчика Яшу Гордиенко.

Но и здесь гитлеровцы натолкнулись на молчание.

Яша Гордиенко от ударов по голове оглох, полуослеп, фашисты сорвали у него ногти на пальцах рук, но комсомолец мужественно перенес все пытки, не выдав никого.

Межигурскую и Шестакову обливали ледяной водой, избивали до потери сознания грабовой палкой. Однажды, свирепствуя, следователь Курорару бил Тамару Шестакову до тех пор, пока палка не разлетелась на куски.

Обо всем этом мы узнали от наших разведчиков. Но это не вызывало у нас страха, а только жгучую ненависть к врагам.

— Кровь за кровь! — говорили мы, оставшиеся на свободе.

15 февраля 1942 года по телефону с первого поста наши наблюдатели передали, что катакомбы окружены эсэсовскими войсками. В Нерубайское прибыли чиновники гестапо и сигуранцы. По селам Нерубайское, Усатово, Большой Куяльник и другие идут аресты. По доносу сельских полицаев «Короля» и «Кота» взяты и наши разведчики Александр Давыденко и Иван Кужель. Их заковали в кандалы. Все арестованные находятся в колхозном амбаре, превращенном фашистами в место пыток и истязаний.

Войска оккупантов снова могли сделать попытку ворваться в катакомбы.

В лагере все в боевой готовности. К выходам послали партизан. Все деятельно готовились к бою. Даже дети Ваня и Коля с какой-то недетской серьезностью выполняли поручения старших по связи между штабом и боевыми группами. И только маленький Петька, прижимаясь к коленям матери, хныкал:

— А-а! Мам, я боюсь…

В это время в Нерубайском оккупанты сеяли смерть.

В Усатовской больнице от тяжелых пыток умирал Василий Степанович Капышевский. Не стало разведчика Александра Давыденко. Его труп был выброшен гитлеровцами во двор на кучу навоза. Только через несколько дней колхозникам удалось похитить и похоронить его Замучили гестаповцы и старого партизана — Ивана Афанасьевича Кужеля.

Кужель Иван Афанасьевич - верховой разведчик в с. Нерубайское.

На одном из допросов Кужель руками, закованными в кандалы, хотел задавить фашистского следователя, но был избит, трое суток пролежал без сознания.

И снова допросы…

Снова пытки…

Иван Афанасьевич пытался бежать, бросился с кручи. Но помешали кандалы. Мысль о свободе и борьбе не покидала старого партизана.

Чутко прислушиваясь к звукам, доносившимся со двора, Кужель шепотом окликнул сидевшего рядом с ним старика-шахтера Мошкова:

— Слушай! Давай бежать!

— А как тут убежишь? — отозвался тот.

— Давай попробуем через крышу.

Немного помолчав, Мошков сказал:

— Не убежишь… Крыша крепкая… Колхоз строил этот амбар навечно.

Оба умолкли, углубившись в свои мысли. Молчание снова прервал Кужель.

— Тогда слушай… Если ты уцелеешь, то когда вернутся наши, передай им, что я на допросах никого не назвал. Если встретишь мою сестру Шуру Кулакли, ты ее знаешь, расскажи ей все. И еще сообщи, что нас выдали полицаи «Кот» и «Король».

И снова наступила настороженная тишина… Но вот Кужель завозился в углу. Раздался треск разбитого стекла, затем приглушенный стон.

— Ты что?.. спросил встревоженный Мошков.

— Я разрезал себе живот… — пересиливая боль, ответил Кужель, тяжело дыша. — А они… Будь они прокляты! Пусть захлебнутся моей кровью… Все равно им тут не быть, их разобьют.

Дрожа всем телом, Мошков, все еще не осознав случившегося, вплотную придвинулся к товарищу и почувствовал, как на руки и в лицо ему брызнуло чем-то горячим; наконец, понял — кровь, дико закричал:

— А-а-а! Помогите! Зарезался человек.