Галина Марцишек - Мы на своей земле

— А ты как? — заботливо спросил парторг. — Зима ведь…

— А-а! — махнул рукой Кужель. — Уцелею — проживу. Вам тяжелее, вы в шахте… Только бы успеть. Давай, Никитович, собирай ребят!

Люди быстро перенесли в лагерь картофель, белокочанную капусту, томат, соленые огурцы. Вскоре в столовой соблазнительно запахло украинским борщом, заправленным салом.

Кушая борщ, партизаны с благодарностью вспоминали шахтера Кужеля, не предчувствуя, что это была его последняя помощь нам, последняя встреча с нами…

Не успело наверху наступить утро, как в наше подземелье вихрем начали врываться тяжелые беды и несчастья.

Вернувшись от колодцев со связи, Иван Никитович с ходу начал рассказывать:

— Жена разведчика Ляшенко носила продавать в город молоко и видела, как по улице Бебеля вели группу арестованных женщин, среди них была и Васина Екатерина. Смотрите не пробол… — старик осекся, увидев в темном углу дежурной привалившегося к стене Васина.

Рванувшись, Яков Федорович сделал шаг, но пошатнулся, ухватился за край стола, ища опоры. Его лицо побагровело. Как рыба, выброшенная из воды, он ловил воздух широко раскрытым ртом. Но вот, кое-как овладел собой, остановил свой взгляд на мне, скорбно прошептал:

_ Вот… И у меня тяжелая утрата… Катя, моя

Катя, — застонал он. — Гады! Выродки! Проклятые фашисты! Погодите же… — погрозил он кулаком и тяжелым шагом вышел из дежурной.

— Яша, стой! Куда же ты без света? — закричал ему вслед парторг. — Возьми фонарь. Держись крепче, друг! У нас тоже семьи и кто поручится, что они не там, где и твоя Катя.

— Может его нельзя оставлять одного? — тихо спросил Петренко.

Махнув рукой, Зелинский ответил:

— Переборет. Мужик крепкий. У меня тоже жинка и трое ребят… А где они?.. Что с ними?.. Не знаю…

Наступило долгое и тягостное молчание. Поглядывая на товарищей, я думала, что каждый из них сейчас вспоминает свою семью, беспокоится о ней, горько переживает то, что не успел эвакуировать ее.

Васин вернулся в лагерь под утро. Внешне он был спокоен. Но дымка печали в глубоко запавших глазах да мертвенная бледность лица говорили, что и годы не зарубцуют рану, нанесенную войной. Поставив фонарь в угол, он сел рядом с Петренко.

В это время в дежурную с разбега влетел подчасок — Коля Медерер. Он протянул Зелинскому вчетверо сложенный лист.

По мере чтения записки лицо парторга принимало землистый оттенок. Словно не веря своим глазам, он разложил записку на столе в светлом кружке от лампы, прочитал еще раз и глухим хриплым от волнения голосом сказал:

— Случилось большое несчастье… Арестованы Бадаев, Шестакова, Межигурская, Гордиенко Яша, Милан Петр Иванович, Шевченко Николай Никифорович и другие партизаны городской группы.

Владимир Александрович закован в кандалы. С допроса его приносят полуживого. Пытают электричеством, избивают. Арестованные находятся на улице Бебеля в тюрьме сигуранцы. Следствие ведет Курорару — зверь и подлец.

Товарищи побелели, как мел. Даже разноцветные пятна катакомбовской плесени не могли скрыть эту бледность. Иван Никитович, опираясь плечом о стену, дрожащими пальцами теребил свою лохматую бороду. Долго, долго молчали мы, переживая это страшное известие.

Арест Бадаева был самым большим ударом. Мы лишились не только умного командира, находчивость и мужество которого держали гитлеровцев в постоянной тревоге, но мы потеряли — друга и товарища, которого все любили за спокойную уверенность в победе над врагом, за человеческую теплоту и тактичность.

Молчание нарушил Васин. Срывающимся от волнения голосом он спросил:

— Кто передал об этом?

— Наш разведчик — человек верный, — ответил Константин Николаевич, снова погружаясь в тяжелое раздумье.

Под утро состоялось открытое партийное собрание. Проходило оно бурно. Некоторые товарищи упрекали Бадаева за его хождения в город, большинство оправдывало Владимира Александровича, доказывая необходимость руководства непосредственно на местах борьбы.

Последним выступил парторг. Он говорил, что согласен с теми, кто правильно понял действия Бадаева, что сейчас главное — это борьба там, где она может принести наибольшую помощь Родине.

— Мы будем продолжать бороться против врагов так, как боролся Бадаев! — заключил Зелинский. — Этого требует от нас Родина, к этому призывает партия.

Собрание постановило усилить массово-политическую работу среди партизан и населения, информируя их о положении на фронтах Отечественной войны.