Чарльз Бекстон - В русской деревне

— Коммунисты слишком торопятся и только приводят народ в смущение. Они хотят, чтобы народ пошел вперед, а сами отпугивают его назад. Это все равно, что погонять лошадь и в то же время тянуть ее назад.

— Я знаю, что то, что говорит народ, неверно. Сельскохозяйственные коммуны не имеют ничего общего с религией. Они хороши, когда работают. Но в том-то и дело, что в них трудно работать. Одна из таких коммун находится в двадцати верстах отсюда. У них там два паровых трактора. Но они постоянно ссорятся между собой. Один говорит: «чья это лопата?» Другой: «я не знаю, чья она». Каждый жалуется на то, что сосед его ничего не делает. Артель гораздо лучше, чем коммуна. Там, хотя все работают сообща, у каждого есть кое-что свое собственное.

Емельянов лучше относился к сельскохозяйственным коммунам, чем Сазонов. «Старик прав, — говорил он. — Все думают, что коммуны, против религии. Но это смешно. Коммуны очень хорошая вещь».

— А какая выгода от них? — спросил я.

— Теперешняя система, когда у каждого человека несколько длинных полос, дурная система. Если кто-нибудь не вспашет своей полосы, на ней разведутся суслики, а это повредит всем его соседям. В Пестрявском поле много невспаханных полос. Они испортят весь урожай. Это совершенно невозможно в коммуне. Но если парод не настолько развит, чтобы работать в коммунах, пусть устраивают трудовую артель. И когда-нибудь народ додумается до этого. Они построят себе новую деревню и будут жить поблизости от своей земли.

Коммунисты. — Военный комиссар. — Коммунистическая партия в деревне Озеро. — Колчак или советское правительство? — Выбор, который сделали крестьяне.

Старик, о котором, я выше говорил, очень недружелюбно отзывался о коммунистах, особенно — об их местной разновидности.

— Много ли среди крестьян коммунистов? — спросил я его.

— Какие это коммунисты! — воскликнул он. — Пока они страдали от малоземелья и надо было отнять землю у помещиков, — тогда они, конечно, были коммунистами! Практические коммунисты! Теперь, когда они получили землю, они уж не коммунисты. Все они коммунисты, когда надо брать, когда есть что получить.

— Если бы, — прибавил он после некоторого раздумья, — все были настоящими коммунистами, было бы очень хорошо. Истинный коммунист тот, кто отдаст свою одежду другому. Наши коммунисты говорят вам «товарищ», но они в большинстве случаев коммунисты только на словах, а не на деле. Они говорят: все люди равны, — но как бы там ни было, этого равенства нет. Что вы скажете о таком человеке, как наш милиционер? Он на днях побил мальчика за какой-то пустяк. Хороший коммунист!

Я не доверял всем этим рассказам и потому старался ближе узнать официального представителя господствующей партии — военного комиссара. Впервые я встретился с ним в доме Феврона, у которого, как я сказал, была реквизирована комната для канцелярии комиссара. Конечно, нормальным правительственным органом является деревенский исполком, но, по-видимому, во время пребывания моего в деревне, военный комиссар имел крайне широкие полномочия и в некоторых случаях мог даже отменять постановления исполкома.

Эти столкновения между представителями власти удивляют русских гораздо меньше, чем англичан. Мы, англичане, обыкновенно думаем, что каждая власть имеет свою собственную сферу действия, не затрагивающую чужой сферы. Но в России это отнюдь не считают обязательным. Здесь одно ведомство может иметь полномочия, нарушающие полномочия другого ведомства, и очень часто совершенно невозможно точно ответить, к какому именно ведомству относится то или другое. Кроме того, в связи с широкими полномочиями военного комиссара, надо вспомнить, что Самарская губерния была еще под особым военным наблюдением, что на ее территории в 1918–1919 г.г. шла тяжелая борьба с чехами, о Колчаком и с разбойничавшими казаками.

Военный комиссар, по фамилии Каребкин, был сравнительно молодой человек, с свежим, гладко выбритым лицом, с военной выправкой и в то же время скромный на вид. Он был родом из этой деревни и был счастливым обладателем сада, в котором росло много фруктовых деревьев. Развел этот сад его отец. Как предприимчивый человек, он устроил деревянное сооружение с насосом, с помощью которого он брал из соседнего озера воду для сада. Каребкин пригласил меня однажды к нему на чашку чая. Мы — было еще два молодых коммуниста — сидели в саду, которым он с полным правом гордился, в чем-то вроде сарая, открытом с одной стороны. Нас окружало густое облако комаров и мошек, но он предлагал мне одну за другой папиросы, которые он делал из так называемой махорки, растения, имеющего малое сходство с табаком, но дающего едкий дым, не подпускающий комаров.