Татьяна Матасова - Софья Палеолог

Уже в Новейшее время, в 1965 году, взаимные проклятия были сняты, [2] Это случилось в Иерусалиме, на первой после Флорентийского собора 1439 года встрече глав католической и православной церквей. Римскую церковь представлял папа Павел VI, а православную — вселенский патриарх Афинагор I. Последний был одним из лидеров экуменического движения и не скрывал своих симпатий в отношении «латинян», а потому эти важные решения не изменили реального положения дел. но единство христианской церкви не восстановлено до сих пор.

«Великая схизма» (раскол) 1054 года всегда остро переживалась обеими сторонами конфликта. И в католическом, и в православном богослужении есть соответствующие молитвы «о спасении мира и соединении всех», что подразумевает объединение церквей, возвращение к благословенному периоду первых веков христианства, когда церковь не была разделена. Но церковные иерархи с обеих сторон считали, что объединение должно произойти на основе именно их учения, через признание противником всех своих заблуждений. Эта позиция делала конфликт практически неразрешимым.

К 1430-м годам византийские правители и церковные деятели были готовы пойти на серьезные компромиссы в вопросах веры. Возникла идея созвать Вселенский (всеобщий) церковный собор, чтобы обсудить возможность объединения церквей. Некоторые приближенные императора не оставляли надежд на то, что объединение откроет доступ к папским богатствам, столь необходимым в этот критический для Византии период. Собор должен был стать восьмым по счету Вселенским собором. Пикантность ситуации состояла в том, что среди решений предыдущего, Седьмого Вселенского собора 787 года было постановление, согласно которому запрещалось в дальнейшем созывать такие соборы, поскольку истина Христовой веры уже полностью определена. Таким образом, сама идея созыва собора противоречила уставам обеих церквей. Вероятно, это чувствовали русские представители на все-таки состоявшемся соборе, которые позже называли его «суемысленным» и «окаянным». Идею созыва собора одобряли далеко не все деятели и Византийской церкви. Но интересы гибнущего государства, казалось, требовали решительных шагов.

Постановления этого собора оказали решающее влияние на политическую позицию отца Софьи Палеолог и в конечном счете на судьбу будущей великой княгини Московской, а потому следует сказать о нем подробнее.

Собор предполагалось провести в Италии, в Ферраре. Выбор этого города можно объяснить несколькими причинами. Со стороны папы римского Евгения IV выбор был обусловлен тем, что он стремился перенести решение всеобщих вопросов жизни церкви как можно ближе к своей резиденции. В ту пору в Западной церкви было неспокойно: церковные соборы католических иерархов в Констанце и Базеле в первые десятилетия XV века утвердили примат соборных решений над мнением пап, а также отменили ряд сборов в пользу римских первосвященников. Это существенно снижало авторитет папской власти и, естественно, не могло нравиться Евгению IV.

Греки мечтали о соборе в Константинополе. Но из-за бедственного положения, в котором находилась Византия, они не могли проявлять настойчивость. До Феррары же им было сравнительно удобно добираться. Путь от Константинополя до Венеции был давно и хорошо известен, а далее по материку оставалось проехать не так уж много — около ста километров. Созвать собор в самой Венеции не представлялось возможным, поскольку эта морская республика издавна имела серьезные претензии к Византии.

На собор в Феррару прибыли многие выдающиеся деятели христианского мира. Греческую делегацию возглавляли константинопольский патриарх Иосиф II, император Иоанн VIII Палеолог — старший сын Мануила II — и один из братьев Иоанна — Димитрий. По некоторым сведениям, на собор ездил также отец Софьи — Фома. Косвенные свидетельства об этом есть в Хронике Георгия Сфрандзи, а также в сообщениях Перо Тафура — андалузского аристократа и путешественника, оказавшегося в 1438 году в Константинополе. {46} 46 Ronchey S. Tommaso Paleologo al concilio di Firenze // La Stella e la porpora: Il corteo di Bennozzo e l’enigma del Virgilio Riccardiano. Firenze, 2009. P. 145. Последний упоминает о двух младших братьях Иоанна VIII, отправлявшихся в Италию. Сфрандзи же сообщает, что в Морее Фому готовили к тому, чтобы в 1438 году отправить к императору. Важно, однако, подчеркнуть, что Фома был самым младшим из Палеологов и тогда еще не носил титула порфирородный (этим титулом подчеркивалась возможность его будущего воцарения в качестве императора), а потому к руководству миссией не относился.