Морис Палеолог - Тайный брак императора

© ООО «Алгоритм-Книга», 2009

© ООО «Издательство Эксмо», 2009

Покушение 1/13 марта 1881 года. – Мой приезд в С.-Петербург. – Торжественное погребение Императора Александра II в соборе Петропавловской крепости. – Появление во время отпевания морганатической супруги Александра II княгини Юрьевской. – Ее роль в жизни Александра II и политической жизни России.

Это было в 1881 году. Я только что поступил в Министерство Иностранных Дел и, еще не сдав экзамена, был причислен к кабинету министра Бартелеми Сент-Илера, переводчика Аристотеля и друга Тьера.

В воскресенье, 1/13 марта, около семи часов вечера, когда я в качестве дежурного находился в комнате, смежной с кабинетом министра, один из чиновников секретного отдела принес мне с растерянным видом срочную телеграмму, только что им расшифрованную. Она гласила:

«С.-Петербург, 13 марта 1881 года.

Страшное несчастье постигло Россию. Император скончался в три с половиной часа пополудни, пав жертвой гнусного покушения.

Его Величество после парада и посещения великой княгини Екатерины возвращался домой, как вдруг брошенной бомбой была взорвана его карета. Император, оставшийся невредимым, хотел выйти из кареты, чтобы узнать, в чем дело. В это мгновение вторым взрывом ему раздробило ноги. Императора в санях довезли до дворца, где он скончался час спустя. Я видел его на его смертном одре, окруженного потрясенной семьей.

Все население столпилось около дворца, выражая глубокую скорбь и сохраняя полное спокойствие.

Из сопровождавших государя один казак убит, пятеро ранено. Говорят и о других жертвах. На месте преступления во время взрыва произведено четыре ареста.

Генерал Шанзи».

Несколько часов спустя стали известны и все подробности покушения.

Французское общество было взволновано; печать, как это было и естественно, выразила отвращение, вызываемое у порядочных людей столь гнусным преступлением. Но и только.

В это время взаимоотношения между Россией и Францией не отличались особенной сердечностью. Франция еще не без горечи вспоминала о телеграмме 27 февраля 1871 года, в которой новый германский император, Вильгельм I, сообщая из Версаля своему царствующему племяннику о заключении предварительного мирного договора, писал: «Пруссия никогда не забудет, чем она Вам обязана. Да благословит Вас Бог!»

Правда, ни для кого не было тайной, что в 1875 г. царь воспротивился тем воинственным замыслам, которые таил Бисмарк против Франции. Но с тех пор деятельность революционеров окружила имя Александра II страшными легендами; его представляли еще более деспотичным и беспощадным, чем его отца – жестокого самодержца Николая I.

За несколько месяцев до убийства важный инцидент до крайности обострил дипломатические отношения между Петербургом и Парижем. Императорское правительство потребовало от нас выдачи анархиста Гартмана, обвиняемого в организации взрыва царского поезда на вокзале в Москве 19 ноября (1 декабря) 1879 года. Под влиянием наших прогрессивных партий, французское правительство отказалось исполнить это требование, что вызвало гнев Александра II. Русская печать выражала свое резкое неудовольствие, и русский посол, князь Орлов, внезапно уехал из Парижа, не простившись ни с президентом республики, ни даже с министром иностранных дел и аккредитовав письмом своего поверенного в делах.

Смерть Александра II ставила Европу перед рядом тревожных вопросов. Что произойдет в России? Является ли покушение 1/13 марта вступлением к общему перевороту? Что одержит победу – консервативные или революционные силы? В случае вероятной сильной реакции, не будет ли царский абсолютизм вынужден теснее сплотиться с германскими державами? Не грозит ли нам опасность возобновления направленного против Франции и заключенного в 1873 году знаменитого союза трех императоров?..

Бартелеми Сент-Илер желал как можно скорей получить ответ на эти вопросы. Он написал личное письмо по этому поводу нашему послу в России, генералу Шанзи, к которому он относился с глубоким почтением, и поручил мне доставить это письмо, дополнив его некоторыми устными пояснениями.

Во вторник, 3/15 марта вечером, я выехал в Петербург.

На Северном вокзале я получил как бы первое предостережение того, что меня ожидает в России. В зале для отъезжающих я прочел объявление, гласившее, что русская граница закрыта впредь до нового распоряжения и что путешественники, направляющиеся в Россию, должны будут остановиться в Берлине. Мой дипломатический паспорт, однако, обеспечивал мне возможность доехать до Петербурга.