Василий Сарычев - Фёдор Черенков

Федору, казалось, все нипочем, он летал по полю. Его популярность росла как на дрожжах. Он даже решился на химическую завивку, и это диво лишь подчеркнуло новый статус кумира. Впрочем, прическа была не его инициативой: жена и ее подружка-парикмахер, молодые девчонки, загорелись идеей — так за границей носят. Федя отбивался, но в конце концов махнул рукой. Потом, когда "химию" состриг, жена жалела: "С кудряшками было лучше..."

Я запомнил того завитого Федора по июльскому матчу в Минске. Он был немного уставшим, и динамовские партнеры по олимпийской сборной (принявший ее Малофеев использовал Янушевского, Шишкина, Гоцманова, Алейникова, Гуриновича, а Пудышева примерит следующей весной) сумели отыграться с 0:2 к десятой минуте и вырвали победу. По возвращении в Москву Бесков назначил крайнего — отчислил капитана команды Олега Романцева, а через матч ввел в состав харизматичного Александра Бубнова.

Осенью к сборным добавились еврокубки — еще шесть матчей на высшем уровне. Нагрузка на Федора достигла предела. Ему бы взять паузу, согрешить на "заднюю поверхность бедра" или просто "повозить тачку", но при всей игровой смекалке житейская хитрость была для него трудна. Да и негде было волынить: осень — пора урожая.

Черенков сыграл главную роль в решающей фазе олимпийского отбора. Его выездные голы в Венгрии (1:0, гол за минуту до конца) и Греции (3:1, второй победный на 84-й минуте) принесли команде путевку в Лос-Анджелес, воспользоваться которой не довелось из-за бойкота Олимпиады — ответных санкций за Москву четырехлетней давности.

В первой сборной результат не задался: одолев через четыре дня после греков команду Польши (2:0), наши проиграли решающий матч португальцам в Лиссабоне, где Шалана заработал пенальти, найдя ногу Боровского. На последних минутах встречу едва не спас удар-навес Черенкова с правого края: мяч опускался в "девятку", но попал в перекладину.

До этого сборная больше года не знала поражений и досрочно выиграла бы группу, сыграй поляки с португальцами хотя бы вничью двумя неделями раньше. Но те не упирались и слили домашний матч, не выставив Бунцола, Бонека и Дзекановского, что было неудивительно на фоне тогдашних настроений ("Орла врона не покона" — "Ворона орла не победит»". Спорткомитет СССР отреагировал на невыход в финальную стадию чемпионата Европы люстрационным документом, запрещавшим использовать Лобановского и Симоняна в качестве тренеров любой сборной страны, от первой до юношеских.

А спартаковцев в осенних раундах Кубка УЕФА ждала удача. Дежурно пройдя финский ХИК (2:0, 5:0), во втором раунде подопечные Бескова сотворили сенсацию — они одолели действующего обладателя Кубка европейских чемпионов британскую "Астон Виллу". Домашняя ничья 2:2, добытая на последней минуте ударом Гаврилова, оставляла шансы на ответный матч. 2 ноября в Бирмингеме ознаменовалось бенефисом Черенкова. Проигрывая по ходу, спартаковцы вырвали победу над лучшей клубной командой Европы за счет голов Федора на первой и предпоследней минутах второго тайма.

Третий раунд с роттердамской "Спартой", в средней линии которой играл ван Гал, растянул сезон — невиданное тогда дело — до середины декабря. Голландский барьер подопечные Бескова одолели на последнем издыхании — 1:1 с удалением Гесса и 2:0.

Журналистский опрос еженедельника "Футбол-Хоккей" безоговорочно принес Федору Черенкову звание лучшего футболиста года. Года-сказки, подарка судьбы, которая сполна за него и вычла.

Это случилось ранней весной. Накануне «Спартак» провел матч с тбилисским «Динамо» (0:0) и остался в грузинской столице, где предстоял четвертьфинал Кубка УЕФА с "Андерлехтом". В первом поединке в Бельгии спартаковцы проиграли 2:4 и были настроены дать бой.

Команда готовилась выйти на поле, когда Федор вдруг понес бессвязное. Решили, шутит, хотя было на него не похоже, и только увидев глаза, поняли, что дело худо. Бесков в срочном порядке ввел в стартовый лист Сергея Шавло.

Забив лишь на предпоследней минуте, спартаковцы не выполнили задачу, но главное разочарование ждало в гостинице: Федор так и не пришел в себя. 21 марта 1984 года стало чертой, разделившей его судьбу на «до» и «после». Отныне, то отступая, то возвращаясь, болезнь станет его спутницей навсегда.