Чарли Энгл - Running Man. Как бег помог мне победить внутренних демонов

Я встречался с Долтоном еще несколько раз. Меня обескураживало его поведение – он планировал выстроить мою «защиту», исходя из предположения, что я признаю свою вину. Возможно, он и верил в то, что я не виноват, но его стратегия заключалась в том, чтобы минимизировать худший результат, то есть признание моей вины в суде. Он сказал, что в таком случае мне грозит больший срок и лучше признаться сейчас.

Он, казалось, даже обрадовался, когда помощник федерального прокурора Джозеф Коски и агент Нордландер обратились к нему с предложением заключить сделку о досудебном признании вины с моей стороны. Я мог признаться во всех пятнадцати предъявленных мне обвинениях. Есть из чего выбирать! Долтон записал эти пункты на доске для презентаций, объяснил значение каждого и зачеркнул те, на которые мне лучше было не отвечать.

Презентация Долтона «101 способ признать себя виновным» была четкой и понятной, но он зря тратил свои силы. Я ни при каких обстоятельствах не собирался признавать свою вину. Мне было даже немного жалко его. В тот день он казался самым оживленным за все время, что я его знал. Я немного посмотрел на доску, делая вид, что обдумываю его советы, а потом сказал:

– А почему бы просто не рассказать правду и не посмотреть, что получится?

Долтон уставился на меня так, словно на моих плечах выросла вторая голова.

– Если вы на суде выступите в свою защиту, то вас почти точно обвинят в воспрепятствовании осуществлению правосудия.

– Что?

– Если вы выступите в свою защиту и вас признают виновным, то суд выскажет предположение, что вы лгали и, следовательно, создавали помехи правосудию. А за такое могут назначить еще два года тюрьмы.

– Значит, вы утверждаете, что если я здесь, в Америке, буду защищать себя, поскольку ничего плохого не совершал, то мне могут добавить к приговору два года после того, как признают виновным?

Долтон кивнул.

Я покинул его кабинет в смятении и страхе. Мне казалось, что меня засасывает какая-то воронка федеральной судебной системы и что я словно бык, которого ведут на убой.

К тому времени отцу переправили копию диска с материалами, и он часами читал, распечатывал и сортировал документы. Мы говорили по телефону несколько раз в день, обмениваясь крупицами сведений, которые могли бы переломить ситуацию в нашу пользу. Мы понимали, что сам Долтон по своей воле ничего раскапывать не станет. Эта задача была возложена на нас. Мы решили, что мне нужно подать запрос на поездку в Калифорнию на неделю. Тогда мы могли бы поработать вместе. Предъявив Долтону разложенные по полочкам документы, можно было бы попробовать переубедить его. Разрешение я получил.

Отец встретил меня в аэропорту, обнял и тут же, без всяких прелюдий, приступил к делу.

– Что за куча дерьма! Чертовы брокеры свалили всю вину на тебя! – сетовал он, пока мы шли к машине.

– Я знаю.

– Пользовались тем, что банки негласно развязали им руки, а правительство смотрит сквозь пальцы. Всучивали свои грабительские кредиты, зная, что их никто не выплатит, но им было наплевать, потому что они все равно отдавали не свои деньги! В итоге банки разбогатели, а тебе даже подтереться нечем.

– Вот именно.

– А теперь еще и за решетку тебя хотят посадить? Вот это совсем задница. Чертовы ублюдки. – Он сел за руль и посмотрел на меня: – Ну, как долетел?

Мне казалось, что меня засасывает какая-то воронка федеральной судебной системы и что я словно бык, которого ведут на убой.

Я рассмеялся. Прямота и напор отца порой приводили к конфликтам между нами, но сейчас я любил его за это. Впервые в жизни мы с отцом действовали как одна команда. Мне стало спокойно на душе. Просто было немного жаль, что нас свела такая неприятность.

В кабинете отца оказалось целое море документов, разбросанных по столам и полу.

Мы верили, что сможем доказать, что я взял жилищный кредит по обычной на тот момент схеме. Брокеры регулярно завышали доходы заемщиков без их разрешения, часто подделывая подписи, и получали за это большие комиссионные. Мои кредиты не отличались от миллионов других кредитов, выданных американцам в тот период. Я даже не подавал запрос на какой-то особенный кредит. Так это не работало. Джон Хеллман просто предоставил мне кредит без всяких документов и подтверждения платежеспособности – после такие кредиты прозвали «ложными». Если я и был в чем-то виноват, так только в том, что доверился профессионалу.

Большинство «драгоценностей», которые я выудил из вороха документов, были составлены агентом по особым делам Нордландером. Страница за страницей открывали тактику, которой он пользовался, преследуя меня. Он потратил более семиста часов на прочтение моих налоговых деклараций, но внутренняя документация IRS не подтверждала никаких незадекларированных доходов. Это Нордландера не смутило и не остановило.